Настольная книга сердцеедки - Арина Холина

— По ночам спать надо, — усмехнулась Ната. — Все, с добрым утром, — пожелала она и отключилась.

— Черт! — выругалась Аврора и пошла одеваться.

Жила Римма Генриховна в Переделкине. Аврора написала Никите записку, оделась и, пошатываясь от усталости, пошла на Цветной бульвар. С трудом завела машину, которая по сравнению с «Роллс-Ройсом» и всеми теми автомобилями, на которых Авроре довелось ездить в последнее время, казалась консервной банкой, и за два часа как раз доехала до репетиторши. Обитала та не в старом деревянном домишке, как представляла Аврора, а в большом современном особняке, который, если бы не скромный вкус хозяйки, можно было назвать шикарным. Сама же Римма оказалась тощей старухой с длинным носом, в длинном черном платье и с шалью — просто поэтесса Серебряного века. Даже седая челка и та напоминала Ахматову.

— Ты опоздала на три минуты, — не поздоровавшись, заявила хозяйка. — Ботинки не снимай, иди за мной.

Они поднялись на второй этаж, где была всего одна комната — библиотека.

— Телефон отключить. Никаких практических занятий, — сообщила Римма Генриховна, устраиваясь в кресле. — Я рассказываю, ты слушаешь. Если ты меня все-таки перебьешь, я тебя больше не приму. Я тебе звоню и назначаю встречу. Меня не волнует, что ты делаешь, где находишься, — у тебя есть время только на дорогу. Встреча может длиться три дня, может — пять минут. Ясно?

— Вполне, — кивнула Аврора, которой уже очень хотелось связать старуху и поджечь вместе с библиотекой.

— Поехали! — воскликнула Римма. — Кстати, в туалет будешь выходить тогда, когда я разрешу…

— Спасибо, спасибо вам огромное! — воскликнула Аврора, прощаясь с репетиторшей.

Было начало шестого — Аврора провела в библиотеке восемь часов и ни на секунду не вспомнила, что хочет спать и умирает от голода. Римма была фантастическая рассказчица — у нее слова оживали, а пояснения были настолько четкие, что Авроре казалось — обо всем том, что говорит репетиторша, она знала всю жизнь. Так внимательно и с таким восторгом она слушала только «Трех мушкетеров», которых в детстве ей читала бабушка. Тогда она открывала для себя мир приключений — мир врагов, которые плели коварные интриги, и бесстрашных друзей, готовых среди ночи уехать в любую точку света, если их попросить, мир любви, которая и так прекрасна, и так скоротечна…

Зазвонил телефон.

— Никита! — обрадовалась она, услышав его голос.

— Я уже все морги обзвонил! — возмутился он. — Что ты можешь сказать в свое оправдание?

— Прости, я пошла в банк, но его захватили террористы, и пока я принимала участие в спасении заложников, время пролетело незаметно.

— Но ты-то хоть в порядке? — усмехнулся Никита.

— Нет. Сломала каблук на любимых сапогах, когда гналась за главарем банды.

— Ничего, купим тебе кроссовки, — пообещал Никита.

— Понимаешь, я ездила к репетиторше. Она с придурью. Мобильным пользоваться нельзя, писать нельзя, задавать вопросы нельзя, зато можно курить.

— А что она репетирует? — поинтересовался он.

— Э… Ну, там по экономике… — выкрутилась Аврора, рассчитывая на то, что Никита в экономике ничего не понимает и всяких дурацких вопросов задавать не будет.

К счастью, он так и сделал. Они договорились вечером пойти в театр. Аврора даже слегка испугалась, так как уже лет сто не была в театре и нельзя сказать, что стремилась — она не была уверена, что туда надевать, как себя вести и вообще хочет ли она, чтобы актеры, которых она видела в кино, ожили и превратились в странных людей, которые громко и аффективно разговаривают, а также сильно размахивают руками. Но потом, сидя в зале, большую часть времени Аврора прижималась к Никите, и ей доставляло удовольствие, что все это происходит на глазах у изумленной публики. То есть нельзя сказать, чтобы публика сильно изумлялась, но Авроре нравилось, что на них смотрят и думают: «Какая приятная пара!» Она была так счастлива, что готова была поделиться своей радостью с другими — даже несмотря на вопли артистов и какую-то совсем уж драматическую постановку, в которой, как она поняла, у всех все было плохо.

После спектакля они поехали к ней, купили голливудский блокбастер, Никита надул матрас, который привез из дома, они залегли перед телевизором и в перерывах между сексом пытались уловить ход событий фильма, но безуспешно.

С одной стороны, все слишком легко и красиво пока получалось. Но вообще-то она ведьма — может, у ведьм так положено? И с чего она решила, что все должно быть сложно, с трагедиями, с тревожным вопросом: «Ну почему он не звонит?» и десятью вариантами ответа: «Может, он испугался?»; «Наверное, он просто хочет понять, как он видит ваши отношения»; «Мужчина просто не замечает многих вещей. Если не может встретиться — не звонит, чего зря на разговоры время тратить?»; «Да он просто использовал тебя!»; «Мужчины боятся сделать первый шаг. Им надо набраться храбрости. Тоже мне — сильный пол!» И так — до бесконечности. Обычно девушки тратят пару недель на обсуждение какого-то типа, который как ни в чем не бывало перезванивает через полгода и предлагает заехать и еще спрашивает, есть ли у «любимой» еда.

Аврору всегда удивляли девушки — иногда до зависти, причем самой черной, — у которых все получалось легко и красиво. Шла по улице, обрызгала машина, остановилась, вылез красавец мужчина, довез до дома, пригласил в ресторан… И они жили долго и счастливо. На прощание он купил ей дом, квартиру, машину и выделил пенсию.

Ведь так бывает. И почему не с ней?

Она тоже может встретить парня, который не будет трепать ей нервы. И она его встретила, просто не может расслабиться. Ведь к мысли о том, что у тебя все в жизни красиво, тоже надо привыкнуть.

С Никитой они встречались уже две недели. Наступала самая настоящая весна — еще было прохладно, но уже набухали почки, и лужи подсыхали, а настроение было пьяное, беспечное. Никита почти поселился у Авроры — пару раз они ночевали у него на Ордынке, но Авроре там не нравилось. Слишком холодно — белые стены, стильная аппаратура, темно-коричневая мебель. Сухо и технично.

С Дашей они пару раз встречались в клубах, но Авроре не понравилось, как та общается с Никитой, и разговора не получилось.

Несмотря на то что все у Авроры было хорошо: Римма Генриховна сдержанно ее хвалила, хотя обычно из нее слова доброго не выжмешь, как уверяла Ната, Никита был душечкой, квартира медленно обрастала мебелью… Только вот Аврора никак не могла объяснить Никите, почему она иногда запирается в той комнате, которая, когда появится мебель, будет кабинетом. Несколько раз она порывалась признаться, что она такое на самом деле, но считала, что еще рано — он сам должен что-то заподозрить, прежде чем узнает. Пусть у него появятся догадки и подозрения, а дальше все само собой решится.

Никита уехал на работу, а Аврора принесла кофе в постель и открыла шторы.