Тьма и пламя. На бескрайней земле - Степан Кайманов

Принцесса нервно выдернула руку, сделала несколько шагов по коридору и исчезла в комнате, где стояли две кровати.

– Нужно было сказать нам сразу, – упрекнул мэйт шэн-лина.

– И вы стали бы мне помогать? – пристраивая меч на спине на манер рюкзака, ухмыльнулся Лэй.

Не стали бы, согласился Габриэль. Потому что кусок металла, пусть даже побывавший под молотом мастера Пэй Фэнга, не оправдывал того риска, на который пришлось пойти.

Шэн-лин сиял от счастья. Он покинул арсенал и с высоко поднятой головой, как на победном марше, прошагал по коридору. После чего встал возле комнаты, где сидела Эли.

– Я готов оплачивать свои долги, – сказал он серьезно, когда Габриэль подошел к принцессе.

Мэйт кивнул, видя, что, обретя меч, Лэй стал именно тем шэн-лином, о каких писалось в книгах. Особенно если не замечать его невысокий рост.

В комнате горел масляный фонарь. Эли сидела на кровати, опустив голову. Габриэль сел рядом с принцессой, хотел уже было ее утешить, но выглянул в окно и помрачнел. К дому со стороны трактира шли трое стражников.

Стража была слишком близко. И нужно было либо лезть в противоположное окно, чтобы избежать драки, либо принимать бой.

Эли тяжко поднялась, глянула в окно и устало, зло произнесла:

– К нам идут.

Лэй был тут как тут. Принцесса повернулась и встретилась с ним взглядом. Шэн-лин посмотрел на нее так, будто никогда не видел женщин, и тоже уставился в окошко. Габриэль не смог разгадать этого странного взгляда. Лэй либо ненавидел олдийских бездарок так же, как Эли ненавидела шэн-линов, либо слишком долго не имел возможности возлечь с женщиной. Как и он сам, мэйт Семи островов.

– Позвольте мне, – попросил шэн-лин.

Эли ничего не сказала, Габриэль кивнул. Лэй забрался на подоконник и, ни звитты не думая, прыгнул. Стражники тут же схватились за мечи при виде шэн-лина. Но не сразу пошли в атаку, не то опасаясь его мастерства, не то решив взять его живым. Один из стражников начал обходить его слева, другой – справа, третий, выставив меч перед собой, остался на месте. Лэй почему-то так и не обнажил свой великолепный меч. И не сделал ни шагу, видя, что его пытаются обойти.

Принцесса неожиданно проявила интерес к грядущему бою. От нее вновь повеяло страхом, почуял Габриэль, продолжая следить за стражниками. Но за кого она боялась? За шэн-лина, которого ненавидела всей душой, хотя и пыталась это скрыть? Вряд ли. За стражников, которым не желала смерти? Возможно. Или за себя?..

Габриэль начал переживать за исход схватки, вспоминая уроки Грома: «Никогда не теряй противника из виду. Даже на долю звитты, даже если тебе выбили один глаз. Забудь о боли, победи ее и следи за ним другим глазом. Вцепись в него взглядом, следи за его движениями. Потому что, пока ты его видишь, у тебя есть надежда остаться в живых». То, что творил шэн-лин, существенно расходилось с наставлениями отцовского друга, а уж он в драках знал толк, как никто другой на Семи островах.

Шэн-лин не делал ничего, словно не замечал подбирающихся к нему противников. Пока один из них не взмахнул мечом. Габриэль едва уловил, когда Лэй выдернул свой клинок из-за спины. Сталь блеснула под лунным светом, стремительно разрезая мрак. Раз, другой, третий. Три летящих мимо меча стражников. И три точных движения шэн-лина. Взмах, выпад и взмах. Всего лишь три движения! Ни криков, ни звона клинков, ни шума. Только падающие замертво стражники.

– Мясник, – прошипела Эли и рванулась из комнаты так, будто смертельный бой еще не начался и она непременно хотела остановить руку Лэя.

Габриэль пошел за принцессой. Он понимал ее злость: только что шэн-лин убил трех ее соплеменников. Мэйт ощущал себя виноватым. Ведь если бы он не освободил Лэя, если бы они не оказались в этом доме, то те трое стражников, лежащих на площади в лужах собственной крови, остались бы живы. Но не стоит забывать, что им нужен был проводник, а шэн-лин… Да и схватка была честной… Мэйт, молча следуя за принцессой, пытался найти оправдание, но… Смерть есть смерть. Никто не вернет стражников к жизни.

А ведь он, мэйт Семи островов, никогда не убивал. Звери – другое дело. Но человек… За время путешествия он не раз желал смерти своим врагам. Ему хотелось убить Роя, старосту Мекея, старсана Сэта, его сыновей, Алана и Гая. За боль, унижения и пытки. Но смог бы он убить их сейчас? Когда рана, оставленная сельским ублюдком, зарубцевалась. Когда на нем не было грузила. Когда он был свободен. Смог бы он мстить, как несчастный Готтилф? Нет. Наверное, нет.

Габриэль вышел на площадь, благодаря богов за их безмерную помощь. Было тихо; дома терялись в густом мраке. Никто не увидел то, что здесь произошло несколько мьюн назад. Или никто не хотел вмешиваться, опасаясь быстрого меча шэн-лина? Габриэль обвел взглядом широкую площадь.

Принцесса, все еще источая злобу, горбилась слева от крыльца. Лэй стоял на коленях посреди трупов и шептал молитву, то ли прося прощения у убитых, то ли благодаря души предков за свое спасение.

Принцесса подошла к мертвому стражнику. Склонилась над ним, положила ладонь ему на грудь и прошептала: «Простите». Габриэль был уверен, что принцесса вот-вот заплачет. Но ее глаза, где сияли звезды, остались сухими. Она поднялась и набросила капюшон. Лэй тоже поднялся и приблизился к мэйту.

– Куда вас вести?

– В Бэй-Цэнг, – зло бросила Эли.

И Габриэль увидел, как дрогнули губы Лэя. Так, как если бы его укололи иглой, – не смертельно, но неприятно. Значит, маг Апсэль был прав: иначе с чего шэн-лина так передернуло при упоминании родного Бэй-Цэнга? Лэй, однако, не стал противиться, не стал никого отговаривать и, приняв невозмутимый вид, двинулся на восток. К клочку фитийской земли. К лесам Бэй-Цэнга.

Они долго, очень долго бежали, потом еще дольше шли. Во тьме, по бездорожью, истекая потом. Бордривер остался далеко позади. Но все понимали, что останавливаться нельзя. Нужно было как можно дальше уйти от города, запутать следы, чтобы ни один свер, ни один пес не смог их выследить. И нужно было уйти именно ночью, пока Бордривер спал, не зная о побеге шэн-лина и гибели трех стражников. Потому что уже утром начнется охота.

Габриэль вымотался так, что готов был уснуть на ходу. Он не спал почти сутки, да и в животе урчало от голода, поэтому после стремительного побега из города каждый шаг приходилось делать через силу, стиснув зубы. Эли тоже еле-еле передвигала ноги, то и дело протирая слипающиеся веки. Только Лэй выглядел неутомимым, ловко и мягко, как кошка, взбираясь на холмы.

Начался лес, под ногами зашуршали листья и затрещали ветки.

Мэйту не хотелось выглядеть слабым, и он все рассчитывал, что либо Элизабет, либо Лэй предложит всем отдохнуть. Но в то же время понимал, что надеяться на спутников глупо. Элизабет вела гордость – крепко схватила ее за плечи, удерживая на ногах. Лэй и вовсе будто не чувствовал усталости. Так что пришлось брать инициативу на себя.