«Французы полезные и вредные». Надзор за иностранцами в России при Николае I - Вера Мильчина

Отдельный пассаж французский журналист из «Журналь де Деба» посвящает личным намерениям российского императора:

В брошюре в самом деле присутствуют эти слова об отказе императора от «львиной доли» Европы, однако французский журналист не воспроизвел имеющееся в ней примечание на полях, призванное убедить, что император не так уж бескорыстен: «Там посмотрим…»

Другое примечание (также опущенное в «Журналь де Деба») сделано к словам о перспективе покорения Азии под особым покровительством Его Императорского Величества. Оно гласит: «Эта статья стоит всего плана. Благодаря ей французы и англичане, все люди умные, но не имеющие состояния, отправятся искать вторую родину в России».

А для возбуждения во французах угасших было христианских чувств у Его Императорского Величества находится другой хитроумный рецепт, также изложенный в примечании на полях: «надобно поощрять пиратство в Средиземном море; пускай неверные чаще нападают на христианские корабли у берегов Египета; Египет – жемчужина, предназначенная для Имперской короны» (намек на то, что Франция в описываемую эпоху пользовалась в Египте большим влиянием, а Россия мечтала это влияние ослабить и подчинить «жемчужину» себе).

В тексте, приписанном Ивану***, настойчиво проводится мысль, что он придуман исключительно ради установления мира во Франции, однако сочинители то и дело вставляют в примечания на полях, якобы принадлежащие самому российскому императору, такие пассажи, которые должны охарактеризовать его как лицемерного агрессора. Например, упоминание Генриха V, которому, как мы помним, автор плана собирается отдать город Бурж, сопровождается такой маргиналией:

Дворы-покровители – это три абсолютные монархии, главные противницы конституционной июльской Франции: Россия, Австрия и Пруссия. Этим «покровителям» отводится в плане очень большая роль: Галльская конфедерация заключит с ними «союз наступательный и оборонительный», после чего – разумеется, исключительно ради поддержания мира (можно даже сказать, принуждения к нему) – их войска («с намерениями самыми дружественными») войдут в некоторые города Галльской конфедерации и останутся там вплоть до особого распоряжения Федерального сейма, а Федеральному сейму, согласно другой статье документа об образовании Галльской конфедерации, будут давать предписания сами же эти «покровители».

Как мы уже сказали, почти все журналисты склонялись к тому, что план раздела Франции – скорее всего мистификация, однако некоторые из них все-таки допускали его подлинность и даже приводили вполне серьезные аргументы в пользу такого допущения.

Первый аргумент был психологического свойства: он основывался на том, что известно о характере российского императора. Логика здесь была простая: тот, кто мог ни с того ни с сего произнести гневную и неприлично агрессивную речь в Варшаве, направленную против собственных подданных (см. о ней с. 131), вполне мог сочинить не менее агрессивный план раздела Франции.

Другой аргумент, напротив, имел характер сугубо политический. Дело в том, что хотя план раздела Франции выглядел совершенно фантастическим, у него имелись вполне реальные исторические прецеденты. В более далеком прошлом это раздел Польши между тремя абсолютными монархиями: Россией, Австрией и Пруссией – в конце XVIII века. В совсем недавнем – подписание теми же державами конвенций о взаимной гарантии польских владений и выдаче участников революционного движения (то есть возрождение на новом уровне Священного Союза 1810–1820-х годов). Конвенции эти были заключены в сентябре 1833 года в городе Мюнхенгрец в Богемии (между императорами российским и австрийским) и в октябре того же года в Берлине (между теми же государями и королем Пруссии). В брошюре под планом раздела Франции выставлена дата: он якобы был написан 15 июня 1833 года, то есть еще до подписания конвенций, имевших целью уберечь северные монархии от развратительного революционного влияния; но опубликован-то памфлет был в то время, когда о подписании конвенций было уже хорошо известно, и эти сведения давали основания предположить, что фантастический план далеко не так неправдоподобен, как могло бы показаться. Английский публикатор плана перечислял эти аргументы в своем предисловии к публикации, а французские журналисты информировали о них своих читателей (цитирую газету «Конститюсьонель» за 26 июля 1836 года):

Замечу, что в переводе газеты «Конститюсьонель» опущено упомянутое в английском оригинале имя одного из шпионов – «ученого Греча». Это лишний раз доказывает, что Николай Иванович Греч, литератор, грамматист, соиздатель (вместе с Ф. В. Булгариным) газеты «Северная пчела», пользовался в Европе репутацией осведомителя еще до того, как Кюстин описал в конце шестого письма своей «России в 1839 году» его «продуманный, расчетливый либерализм, главная цель которого – развязать язык собеседнику», и до того, как в начале 1844 года русские дамы, жившие в Париже, получили якобы от Греча его печатную визитную карточку с подписью «великий русский шпион».

Вернемся к политическому – или, как сейчас бы сказали, геополитическому – контексту плана. Французские журналисты рассуждали об этом очень охотно. Газета «Коммерция», выражавшая точку зрения «династической оппозиции», или «левого центра» (то есть тех, кто поддерживал Июльскую монархию, но критиковал ее слева), писала 26 июля 1838 года: