Остаться в живых - Деон Мейер

— Тигр…

— Не волнуйтесь, я сам все сделаю. Один. Через два часа я смогу быть в Эллисрасе. Через три часа — в Махалапье. Мне только нужна машина…

— Тигр…

— У вас появится дополнительная возможность! — Он разыграл козырную карту.

Почувствовав ее нерешительность, Мазибуко перешел в наступление:

— Клянусь, я проведу все тихо! Никаких международных конфликтов. Клянусь!

Янина Менц все еще колебалась, и Мазибуко собрался привести другие доводы, но потом передумал. Пошла она, не станет он ее умолять!

— Ты возьмешь его сам, один?

— Да, совершенно один.

— Без поддержки, связи и официального разрешения?

— Да. — Он победил; он понял, что победил. — Мне нужна только машина. Больше я ни о чем не прошу.

— «Орикс-2», говорит «Ройвалк-3». Мы в двухстах метрах за вами, у нас ракеты. Садитесь, внизу достаточно подходящих площадок.

Тобела запил обезболивающее тепловатой водой, но лекарство еще не подействовало. Рану он промыл, перекатился на бок, распечатал бинт. Как остановить кровь, он не знал. Надеялся, что кровотечение остановится само собой.

— Что делать? — спросил его первый пилот.

— Не меняй курс.

— «Орикс-2», говорит «Ройвалк-3». Подтвердите связь, прием.

— Далеко еще до границы с Ботсваной?

Двое пилотов тупо смотрели перед собой. Тобела тихо выругался, встал, боль стала резкой — ему нельзя дергаться. Он ударил второго пилота в лоб прикладом «хеклер-коха» и потряс его за плечи. Второй пилот вскинул руки:

— Мне это уже надоело!

— Семьдесят километров, — торопливо сказал первый пилот.

Мпайипели посмотрел на часы. Возможно, это правда. Еще полчаса.

— «Орикс-2», говорит «Ройвалк-3». Мы вас видим, у вас полторы минуты, чтобы ответить.

— Они нас собьют, — сказал второй пилот, вытирая лоб и рассматривая окровавленную ладонь. Потом он затравленно взглянул на Мпайипели, словно побитая собака.

— Не собьют, — сказал Тобела.

— Откуда ты знаешь?

— Шестьдесят секунд, «Орикс-2». У нас приказ — если что, открывать огонь.

— Я сажусь, — испуганно заявил первый пилот.

— Нет, не садишься, — возразил Тобела Мпайипели, держа «хеклер-кох» у шеи второго пилота.

— Ты хочешь умереть?

— Они не откроют огонь.

— Откуда ты знаешь?

— Если ты отклонишься от курса, я прострелю башку твоему другу.

— Пожалуйста, не надо, — попросил второй пилот, зажмуриваясь.

— Тридцать секунд, «Орикс-2».

— Ты псих! — закричал первый пилот.

— Спокойно.

Второй пилот приглушенно вскрикнул.

— «Орикс-2», пятнадцать секунд до запуска ракеты, подтвердите приказ. Я знаю, что вы меня слышите.

Две невинные жизни и вертолет стоимостью в несколько миллионов рандов… Они не станут стрелять, не посмеют. Иначе они услышали бы по рации официальный приказ. Такого рода решения не принимаются на местах, они не посмеют стрелять. Шли секунды, все трое напряглись, они ждали выстрела. Наконец в наушниках послышался голос пилота «ройвалка». Он громко выругался.

Все трое вздохнули с облегчением.

— А ты смелый, черный ублюдок, этого у тебя не отнимешь, — сказал пилот «ройвалка».

Тобела велел посадить «орикс» у дорожного знака, чтобы убедиться, что они перелетели границу. «Ройвалки» развернулись и улетели; главная дорога, соединяющая Лобатсе и Габороне, была тихой, а ночь — теплой. Он выгнал летчиков из вертолета и велел им лечь на шоссе лицом вниз. Сам он думал, как лучше выкатить из вертолета мотоцикл. Помощи ждать неоткуда. Придется завести мотоцикл и на нем выпрыгнуть на землю, постаравшись не упасть. Его слегка трясло; обезболивающее наконец подействовало. Тобела двигался медленно, осторожно, обдумывая каждый шаг, боясь упустить что-нибудь важное.

Если он упадет, они сразу набросятся на него. Из двоих опаснее первый пилот, который его ненавидит.

Тобела поставил мотоцикл на боковую подножку, убедился в том, что сумка по-прежнему в багажном отсеке, запер отсек. Что он забыл? Он сел и нажал на стартер; мотор никак не желал заводиться.

Он прибавил газу и снова попробовал завестись. На сей раз мотор взревел, мотоцикл вздрогнул. Он убрал ногой подножку и повернул руль. Медленно выкатываться нельзя; остается газануть и выпрыгнуть. Вертолет стоял на обочине дороги, лопасти стальной птицы еще вращались. Прогреть мотор — и вперед.

Первый пилот следил за ним с бесстрастным видом.

Тобела сделал глубокий вдох. Сейчас или никогда! Выжал сцепление. Первая передача. Газ. Отпустил сцепление. Мотоцикл рванулся вперед, подпрыгнул… Он едва не выпал из седла. Заднее колесо опустилось на землю; он притормозил, чтобы не умчаться с шоссе в саванну, и остановился. Сердце глухо колотилось в груди: господи, получилось! Тобела оглянулся. Первый пилот вскочил и побежал к вертолету, в салоне лежал «хеклер-кох», вот что все время подсказывало ему подсознание — не забыть пистолет-пулемет! — но было уже поздно, назад пути нет. Он помчался вперед. Вторая, третья, четвертая скорость, что-то ударило в мотоцикл, пятая, сто шестьдесят километров в час, он продолжал давить на газ. Куда попала пуля?

Поняв, что оторвался, он перестал прибавлять скорость. Интересно, достаточно ли сильно ненавидит его вертолетчик, чтобы пуститься за ним в погоню на «ориксе»?

Янина Менц все основательно продумала. Она отправилась в кабинет директора.

— Сэр, мне очень нужно поговорить с вами, только не здесь.

Он кивнул, взял куртку с вешалки, не спеша оделся и придержал перед ней дверь. Они спустились вниз на лифте и вышли на улицу. Директор вежливо держался на шаг позади нее. Она повела его по Лонг-стрит, зная, что кафе до сих пор открыто. Центр города еще жил полной жизнью: молодежь, туристы с рюкзаками, такси, мопеды. С верхнего этажа доносилась громкая музыка. Директор рядом с ней казался скрюченным коротышкой, и Янина невольно подумала, какое странное зрелище, должно быть, они представляют. Что думают люди, увидев белую женщину в деловом костюме, которая идет рядом с маленьким чернокожим горбуном?

Свободный столик нашелся в глубине зала, рядом с витриной, в которой были выставлены пирожные.

Директор отодвинул для нее стул. Его безукоризненные манеры иногда раздражали. Сколько можно? Янина Менц устала от недомолвок.

Он не посмотрел в меню.

— Вы считаете, что нас прослушивают?

— Сэр, я обдумала все обстоятельства и пришла к выводу: где-то произошла утечка. У нас или у Люка Пауэлла.