Воссоединение - Вячеслав Кумин

– Цели ставят помехи… Цель шесть – поражена…

Еще один взрыв в космосе, но компьютер, не проявив радости от того, что уничтожена еще одна торпеда, сказал:

– Цель семь – прошла… противоракеты среагировали на ложные мишени… Цель восемь – поражена… Цель девять – поражена… Цель семь… – прошла… подрыв на имитаторе…

Хауэр побледнел и закусил до крови губу. Точки торпед уже были отчетливо видны.

– Цель десять – поражена, цель одиннадцать – поражена… Цель семь – поражена…

Снова, откуда ни возьмись, появились самолеты и прошли поперечным курсом к торпедам, активно стреляя и пуская ракеты.

– Цели двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать – поражены совместно с внешними источниками обороны… Торпеды отстреливают третьи ступени…

За стремительными рывками уже не торпед, а боеголовок сложно было уследить глазами, но зенитные комплексы словно вошли в раж, бортовой компьютер только и успевал повторять:

– Цель шестнадцать – прошла… подрыв на имитаторе… Цель семнадцать – поражена… Цель шестнадцать – поражена… цель семнадцать – поражена… цель восемнадцать – прошла… поправка – поражена… цель девятнадцать – поражена… цель двадцать – прошла… поправка…

– Мы погибли!!! – закричал один из операторов ЗКП, когда стало ясно, что торпеды вошли по сути в мертвую зону оборонительной системы корабля, где ни зенитные пушки, ни противоракеты уже просто не успевали реагировать.

– Заткнись!!! – хором заорали на него полковник и генерал Хауэр.

– Приготовиться к…

К чему нужно было приготовиться, по словам бортового компьютера, уже никто не понял. Корабль начало трясти от мощных ударов. Заискрила проводка, погасло освещение, экраны терминалов постоянно прорезали темные линии, потом они совсем отключились.

Один удар, второй, третий, четвертый…

Люди мотались в креслах, как тряпичные куклы. На пятом ударе не выдержали крепления кресел, их вырвало из пола, бросило в сторону, протащив по полу. Хауэр грохнулся о стену спиной, от неожиданности он даже не успел вскрикнуть. Если бы он выпал из кресла, переломов костей, позвоночника и травмы черепа было бы не избежать.

А старкрейсер продолжало трясти: шестой взрыв, седьмой, восьмой, девятый…

Трясло, как при десятибалльном землетрясении.

Прошла секунда после последнего взрыва… Тишина… И когда Эндрю подумал, что это последний, раздался еще один взрыв.

Начали перезагружаться компьютеры. Они никак не желали включаться, мигали над головой лампы, половина из которых оказалась разбита. Сильно пахло гарью, в мерцающем свете ламп над полом клубился дым от сожженной проводки. Не верилось, что они все еще живы, что даже такой могучий корабль, как «Спайсемин», может выдержать такое количество попаданий столь мощного оружия. Но, видимо, смог, что не могло не радовать, ведь они все еще живы.

Хауэр с трудом поднялся на колени, ощупывая голову, словно не мог поверить, что она после всего этого еще цела. Потом он встал на ноги и оглянулся. Некоторые операторы были без сознания, наверное, не столько от сотрясения, сколько от страха. Они лежали, повиснув на ремнях своих кресел. Наконец, мигнув в последний раз, включилось освещение, а еще через минуту заработали терминалы, система вентиляции всосала гарь, и воздух стал вполне чистым и пригодным для дыхания.

Только два экрана терминала не работали совсем, еще на одном стояла заставка «Повреждение связей», остальные, к удивлению Эндрю, включились и уже показывали на своих экранах схему повреждений, выделив их красным цветом. Было ясно, что весь левый борт, на который и пришлась торпедная атака, был разрушен, там даже не было пожаров, ибо отсутствовала атмосфера из-за разгерметизации.

«А это значит, в космос выдуло не менее полутора тысяч человек», – отстраненно подумал генерал Хауэр.

– По нам больше не стреляют? – спросил очнувшийся полковник. – Или мы уже мертвы?

– Нет, не стреляют, они тоже думают, что мы мертвы…

– Простите…

– Ничего.

– Почему не слышно команд из ГКП?

«Действительно!» – вспомнил Эндрю и быстро развернулся к терминалу, где схематично были отображены поврежденные отсеки. В первый раз он вглядывался не особенно внимательно, просто отметив, что разрушения ужасны, но то, что он увидел сейчас, его потрясло.

Весь четвертый отсек, где находился ГКП, был окрашен в ярко-красный цвет.

– ГКП, говорит ЗКП, ответьте… – тем временем запрашивал полковник Пуассон, не видя схемы, которую рассматривал Эндрю. Так и не дождавшись ответа, он запросил у БК: – Компьютер, проверить связь с ГКП.

– ГКП не отвечает, – тут же отозвался бортовой компьютер. – Отсек четыре уничтожен тройным попаданием торпед класса «галил»…

– О, боги!

– …Рекомендую ЗКП принять управление кораблем на себя… Повторяю…

– Полковник, – тронул его за плечо Хауэр.

– Что?…

– Принимайте командование на себя согласно штатному расписанию…

– Да-да, конечно…

Полковник Пуассон оглядел небольшое помещение ЗКП, явно не зная, за что хвататься, поэтому он повернулся к Эндрю.

– Генерал, может, это сделаете вы? В конце концов, вы старший по званию…

– Вы официально передаете мне командование кораблем?

– Так точно, сэр.

– Хорошо… БК, говорит генерал Эндрю Хауэр, принимаю командование на себя. Мои команды имеют приоритет исполнения.

– Принято.

– БК, доложить о состоянии основных систем жизнеобеспечения и управления.

– Все поврежденные отсеки заблокированы, в остальных отсеках системы жизнеобеспечения функционируют нормально… Из систем управления, а именно из двигательных отсеков, в рабочем состоянии находится только третий блок ходовых двигателей из десяти… остальные отключены из-за опасности…

– С этим ясно. Что с вооружением?

– Все системы вооружения по левому борту повреждены. По правому борту в рабочем состоянии находится пятьдесят пять процентов. Более подробная информация на тактическом терминале… при желании я ее озвучу…

– Не нужно.

– Операторам управления проложить курс…

Но штурманы никак не реагировали.

– Заснули, что ли?!

– Простите сэр… Приказывайте…

– Выводите корабль…

– Куда, сэр?

– Вот сюда, за эти метки… – указал генерал Хауэр на экран радара, где виднелись точки объединившихся эскадр Новоземной Федерации и Республики Фрайдум.

– Есть, сэр.

Два рулевых принялись за работу, и тяжелый корабль всего на одном блоке ходовых двигателей и половины маневровых, работавших с перебоями, стал тяжело разворачиваться, чтобы зайти в тыл союзникам.