Ворг. Успеть до полуночи - Гай Юлий Орловский

Жамчин продолжил издеваться:

– Где же наша красавица? Сама пришла к темнейшеству? Ах нет, это ведь ты ее сюда привел. Стоит спасибо сказать, Ильва будет довольна.

Хотел нарушить собственное правило не разговаривать с потенциальным трупом и спросить – зачем ей принцесса, но ноги уже отпружинили от земли. Я прыгнул на гвардейца, на лету извернувшись, чтобы зацепить когтями незащищенную шею. Но Жамчин ловко пригнулся и подал лошадь вперед.

– Что‑то ты не слишком умел, – проговорил он, когда я приземлился с другой стороны. – Слышал, что ворги – опасные и умелые бойцы. Видимо, ты бракованный.

Пелена накрыла глаза, мерцающая степь превратилась в сплошное красное месиво. Даже мертвяки на своих костяных клячах перекрасились в багровое. Ощутил, как теряю контроль.

Человечье сознание пискнуло и тихо свернулось калачиком в районе пяток. Дальше все в красном тумане. Я бил, резал, рвал и падал, снова поднимался. Меня тоже кромсали. Несколько раз острая боль резанула по плечам, лезвия пытались достать живот, но я успевал уворачиваться.

Кто‑то орал. Сквозь гулкую завесу слышал проклятия и приказы. Но пробудившийся зверь не разбирал речи, только кидался на всех подряд с единственным желанием – вырвать глотку.

Не знаю, сколько так продолжалось. Спустя вечность бешенство понемногу стало отступать. Когда мир из красного превратился в розовый – начал различать детали.

Во рту сладковатый привкус мертвячей слизи и человеческой крови. В душе шевельнулась суровая радость: все‑таки добрался до Жамчина.

Я повертел головой. К глубокому сожалению, обнаружил гвардейца стоящим на земле. Ноги широко расставлены, хлыста нет, но зато в руках кривой меч. Краем глаза в траве я заметил резную ручку с огрызком кнута и злорадно ухмыльнулся.

Снова перевел взгляд на гвардейца. У того лицо в крови, щека рассечена до самого рта, теперь кажется, что он криво улыбается на одну сторону. Руки ободраны до самых плеч.

В эту секунду за спиной хрустнуло, Жамчин прокричал не своим голосом:

– Давайте!

Я резко развернулся, но, видимо, недостаточно быстро, потому что лишь увидел, как сверху упала сетка. В нос ударил знакомый сладковатый запах. Веревки резко стянулись, меня повалили на спину. Пытаясь разорвать плен, я задергался, как лиса в капкане, но в глубине души понял: ничего не получится. С канатами, пропитанными батлоком, не справиться.

Сердце забарабанило, как у загнанного кролика, из груди вырвался бессильный рык, Жамчин с мертвяками обступили меня и ухмыляются с насмешливыми рожами.

У одного охотника напрочь оторвана челюсть, у другого в груди сквозная дыра размером с репу. Что с третьим – вообще не сразу сообразил, только присмотревшись, понял, что спина у него на месте живота и мертвяку приходится смотреть на свой костлявый зад.

– Бешеный зверь, – прохрипел гвардеец, вытирая губы от крови. – Ты и правда страшен. Но с зачарованными охотниками не справиться в одиночку.

Мертвяки хрипло захихикали, на костлявых физиономиях появилось что‑то вроде улыбок. Они одобрительно закивали гвардейцу, сотрясая мослами.

В голове пульсируют всего две мысли: Талисман и Изабель. Видимо, это отразилось на лице, потому что Жамчин пнул меня в бок и проговорил:

– Ты не переживай, ворг. С принцессой все будет хорошо, даже лучше, чем представить можешь. И с тобой, в общем‑то, тоже, когда пополнишь славные ряды нежити.

Тут я не выдержал и взвыл. Кровь в жилах вскипела, словно смола в гномьем котле, я вцепился в сетку и стал дергать веревки. Пропитанные батлоком волокна лишь тихонько зашуршали, под натиском лап выступили бордовые капли.

– Не вой, – бросил Жамчин, отплевываясь кровью. – Тебе уже никто не поможет.

В эту секунду по земле прошелся легкий гул, такой бывает, когда переселяются олени или антилопы. До ушей долетело множественное тяжелое дыхание. Ветер поменялся, нос уловил резкий мускусный запах. Самый лучший запах в мире.

Гвардеец и мертвяки синхронно развернулись в сторону, откуда приближается нарастающий гул. Из травы мне не видно, но по вытянувшимся лицам понял: ничего хорошего не ждут.

На секунду все затихло, показалось, Мертвая степь стала на самом деле мертвой, только легкий ветерок посвистывает среди стеблей. Вцепившись в пропитанный бетелем канат, я застыл в тревожном ожидании.

Глухой рык обрушился на мир и заполнил все вокруг. В этот же момент надо мной пронеслась огромная лохматая туша, за ней еще и еще, пока не оказался окруженный целой толпой меховых гор. Мертвяки захрипели и подняли сабли, Жамчин побелел и попятился.

Веревки ослабли, кто‑то заботливо развязал стяги. Я моментально выпутался из сети и вскочил на ноги.

Целая стая в медвежьем облике окружила меня и голодными глазами смотрит на мертвяков. Глаза горят, с клыков капает, боевой медвежий вид пышет готовностью разорвать любого, кто сунется с мечом.

Один из медведей развернул ко мне огромную голову с красными глазами. В середине лба седое пятно и такие же белые уши.

Я быстро присел на колено перед вожаком, коснувшись когтями земли, в знак покорности и благодарности. По стае прокатилось одобрительное рычание, ворги закивали головами, один даже сам согнул колени, демонстрируя восхищение моей свирепостью и знанием законов.

– Но как? – вырвалось у меня, пока поднимался.

Ворг прохрипел по‑медвежьи:

– Мы слышали твой вой.

– Да, – согласился я. – Но я ведь чужак.

Вожак оскалился, черная шерсть на загривке вздыбилась, из пасти вывалился клуб пара.

– Чужак, – снова прохрипел он по‑звериному. – Но слухи расходятся быстро. До нас дошла весть о твоей борьбе. Значит, это и наша борьба. Так что иди и закончи что начал.

– А вы? – не унимался я. – Зачарованных охотников нельзя убить.

Ворг поднял верхнюю губу, обнажив огромные, даже по меркам воргов, клыки, которые все еще продолжают удлиняться.

– Все можно убить, – прорычал он. – Нужно только знать слабые места.

В груди все возликовало: вот это вожак! Всем вожакам вожак.

Я ухмыльнулся и кивнул. По нему видно – не первый раз охотится в Мертвой степи. Взгляд упал на Жамчина, который, пока мы разговаривали, отошел на несколько шагов и прикидывает, как бы поскорее сбежать.

Спрашивать вожака, почему не разорвали его на лохмотья, не стал. Вместо этого, словно пружина, я метнулся к нему, пробежав мимо изумленного вожака, и вцепился пальцами в глотку. Он не ожидал, что нападу на него в такой момент, даже меч не вскинул. Клинок упал в траву, лицо гвардейца посинело, он стал хватать меня за руку в попытке освободиться.

– Пу‑сти, – прохрипел он, суча ногами. – Лорд бу‑дет ис‑кать меня.