Очарованная горцем - Пола Куин

— Ваше величество, прикажите своим людям опустить оружие! — услышал он отчаянный крик Колина. — Вы ведь поклялись, что не причините вреда моему брату!

Не понимая, о чем он, Роб тоже потянулся за мечом. И застыл, услышав отчаянный плач жены.

— Прошу тебя, Роб, остановись! Ты не можешь умереть!

— Я умру, если он отберет тебя у меня, — крикнул Роб, словно не чувствуя лезвия, уткнувшегося ему в грудь.

Лицо его потемнело от отчаяния.

Тонкие губы Якова побелели от гнева.

— Подобная дерзость, Макгрегор, — угрожающе проговорил он, — может стоить тебе головы!

— Отец, отец, прошу тебя! Не допусти этого!

Давина вцепилась в руку отца, из глаз ее брызнули слезы.

— Дочь… — начал Яков, уверенный, что она обращается к нему, — я понимаю, что ты чувствуешь себя в долгу перед этим человеком…

— Нет, нет, — запротестовала сквозь слезы Давина. — Дело не в этом. Я простила тебя за то, что ты оставил меня… но если ты прикажешь убить его, этого я не смогу простить никогда!

При этих словах суровое лицо Якова дрогнуло — судорога боли пробежала по нему. Яков сморщился… Казалось, король заплачет. Он умоляюще протянул руку, чтобы коснуться ее щеки — и сдавленно ахнул, когда Давина отпрянула в сторону.

— Дай мне год… всего один год, чтобы узнать тебя получше, — взмолился он. — Позволь мне дать тебе то, что я не мог дать тебе раньше, и если через год ты почувствуешь, что все еще несчастна, мы подумаем, как иначе устроить твою судьбу!

Давина неохотно кивнула. Роб с ужасом прочел согласие на ее лице — и рванулся вперед, не замечая, что клинки уперлись ему в грудь и что на рубашке его расплываются два кровавых пятна.

— Давина, не соглашайся! Разве ты забыла, что ты моя…

— Роб! — умоляюще протянув к нему дрожащие руки, перебила его Давина.

Еще мгновение, и он вбил бы последний гвоздь в крышку своего гроба, решив заодно и ее судьбу.

— Я все решила, Роб. Позволь мне уехать.

— Нет!

Помутившийся от ярости взгляд Роба остановился на гвардейцах, преградивших ему дорогу. Еще мгновение, и он одним ударом свернул бы им шеи, а после, переступив через их мертвые тела, уничтожил бы каждого, кто осмелился бы встать у него на пути. Но стоило ему только сделать шаг, как Джейми, а вслед за ним и оба его младших брата повисли на нем, а мгновением позже к ним присоединился и Каллум.

— Сегодня я помилую тебя, Роберт Макгрегор, — произнес король Яков, дав знак гвардейцам опустить мечи. — Я дарю тебе жизнь… и считаю, что мой долг уплачен. Но если ты явишься, чтобы отнять ее у меня, у меня не будет иного выбора, кроме как отправить тебя на плаху.

— Прошу тебя, нет! — не сводя с мужа умоляющих глаз, одними губами прошептала Давина.

Схватив дочь за руку, Яков торопливо повел ее к дверям.

— Сын, она сделала это ради тебя, — прошипел Каллум, всей своей тяжестью навалившись на Роба сзади. — Ради того, чтобы сохранить тебе жизнь!

— Роб, прости меня! — взмолился Колин. — Я постараюсь…

Он не успел договорить — взревев, точно раненый зверь, Роб стряхнул с себя отца и братьев и кинулся к дверям.

Каллум и Колин с Тристаном бросились следом. Подоспевший Ангус молниеносно задвинул засов на двери и для верности еще и привалился к ней спиной — на тот случай, если Робу придет в голову выбить ее ударом ноги. Но Роб как будто сломался. Она уехала. Нет, она сама захотела уехать. Произошло именно то, чего он всегда боялся. Одно короткое мгновение — и вся его жизнь пошла прахом. Она ушла — и для него все было кончено. Не глядя ни на кого, Роб молча рухнул в кресло.

Он не слышал, как снова открылась дверь. Ему было безразлично, кто пришел… или ушел. Давина бросила его… Это было все, что он помнил.

Прошло довольно много времени. Потом в покои Каллума заглянула Мэгги, шепотом сообщившая, что Колин уехал вместе с королем, поклявшись перед отъездом, что все уладит. Только тогда Роб начал потихоньку оживать. Вяло кивнув, он позволил отцу проводить его вниз. Но не успел он переступить порог, как его снова обуял страх.

— Вы солгали мне, ваше величество! — натянув поводья, бросил Колин.

Его покрытый пеной жеребец, храпя и мотая головой, преградил дорогу королевскому отряду. Колину удалось нагнать их уже поту сторону Бла-Бейнн. Впрочем, много времени для этого не понадобилось — король и его люди ехали не спеша. Им и в голову не приходило гнать своих коней, на каждом шагу рискуя свернуть себе шею, как это делал Колин. Однако на то были причины — Колин был зол, и он был твердо намерен получить ответы на кое-какие вопросы, причем немедленно. Если бы для этого ему пришлось вернуться в Англию, он бы это сделал. Даже не оглядываясь, он почувствовал, как вокруг него смыкается кольцо — солдаты короля, угрожающе подняв мечи, преградили ему дорогу. Колин не удостоил их даже взглядом. Если кто-то из них попробует силой помешать ему, то очень пожалеет, решил он. Но сначала он выскажет королю все, что накипело на душе.

— Вы дали мне слово…

Яков властно поднял руку, приказывая своим людям вложить мечи в ножны.

— И сдержал его. Твоей семье не причинили никакого вреда.

— Никакого вреда? — прошипел Колин, бросив испепеляющий взгляд на человека, которого он уже почти начал уважать. — С таким же успехом, ваше величество, вы могли приказать, чтобы ваши люди вырвали сердце из груди моего брата!

Едва слышный звук, похожий на сдавленный стон, сорвавшийся с губ Давины, заставил всех оглянуться. Увидев ее искаженное страданием лицо, Колин со вздохом отвернулся. Да, она действительно любит Роба… Ему бы следовало понять это по тому, какими глазами она смотрела на его брата, еще когда они ехали на Скай. Проклятие… что он наделал?!

— Колин, я не властен над сердцем твоего брата… — начал король.

— Неужели? — вспыхнул тот. — Вы ведь и есть закон, ваше величество, разве нет? Зачем вы увезли ее? Чтобы принцесса королевской крови не влюбилась в простолюдина? Подумаешь, какая важность!

По лицу короля скользнула горькая улыбка.

— Ты еще слишком юн… тебе предстоит многое понять, — со вздохом прошептал Яков.

— Это насчет любви, что ли? — Колин кивнул. — Угу… может, и так. Я привел вас сюда… я оказался настолько глуп, что поверил, что вы искренне любите свою дочь. И ошибся. Какой отец не смягчится при виде слез своего ребенка? Разве вы не видите, что она любит его?! Нет… вы не видите этого — не хотите видеть. И не увидите до тех пор, пока ваш закон будет вам дороже, чем ваша собственная плоть и кровь!

— Я дал тебе слишком много воли, Колин Макгрегор…

Но Колин уже не слушал. Краем глаза он заметил какое-то движение справа… Поначалу Колин даже не понял, кто это. Но едва он узнал этого человека, как в глазах его вспыхнула ярость.