Прекрасные господа из Буа-Доре - Жорж Санд

— Ну какой шабаш, милые мои? — смеясь, сказал маркиз. — Какие они из себя, эти гадкие черти?

— Я никогда их не видел, сударь, и не желаю видеть, — ответил фермер, — но я хорошо слышу их, слишком хорошо слышу! Одни стонут, другие поют. Этот смех, и еще крики, и ругань, и плач до самого рассвета, когда все уносит ветер, потому что там хорошо заперто, и ни один человек не может войти без моего ведома или разрешения.

— Не могут ли это быть ваши батраки с фермы, забавы ради, или какой-нибудь грабитель, чтобы помешать вам обнаружить краденое?

— Нет, сударь, нет! Наши работники и слуги так сильно боятся, что ни за какие деньги вы не заставите их приблизиться к замку на два выстрела из пищали после захода солнца; и вы видите, что они даже не спят больше в нашем доме, потому что говорят, что он слишком близко стоит к проклятой постройке. Они все спят в риге, там, в глубине двора.

— Тем лучше для маленькой тайны, которая появилась у нас с вами сегодня, — сказал маркиз, — но, может быть, тем лучше и для тех, кто изображает привидения с единственной целью обокрасть вас!

— А что они могли бы украсть, господин Сильвен? В замке ничего нет. Когда я увидел, что черт зажигает там огни, я испугался пожара и убрал оттуда весь урожай, кроме нескольких жалких вязанок хвороста и десятка охапок сена и соломы, чтобы не слишком задеть их, потому что говорят, будто домовые очень любят развлекаться среди дров и корма; и в самом деле, я обнаружил беспорядок и следы, как будто там побывали пятьдесят живых существ.

Маркиз знал, что Фароде очень правдив и неспособен сочинить что бы то ни было для того, чтобы избавить себя от оказания услуги.

Так что он начал думать, что, если в старом замке показывались огни, если слышались голоса, и особенно если ноги или тела мяли и разбрасывали корм, в этих событиях было больше действительного, чем бесовского, и что замок, куда арендатор и его жена, как они признались, уже больше шести недель не решались войти, вполне мог уже послужить укрытием нескольким беглецам.

«Вызывают ли они сочувствие или они — злодеи, я хочу их видеть», — сказал он себе.

И, поместив поудобней обнаженную шпагу, держа в одной руке ключи от замка, а в другой — фонарь, он направился через луга к безмолвным руинам.

Фароде, при виде того, как его жена сетует на смелость доброго господина, постыдился оставлять его одного и решился последовать за ним.

Но, когда маркиз перешел неподвижный мост, он увидел, что несчастный крестьянин сильно дрожит, решил, что человек в таком состоянии скорее помешает, чем поможет ему, и попросил его дальше не ходить.

Большая часть замков Черной Долины, даже относящихся к раннему средневековью, расположены в самых глубоких ложбинах, вместо того, чтобы помещаться на возвышенностях, как в Марше или Бурбонне. Это отклонение имеет вполне правдоподобную причину.

В стране, где нет значительных крутых откосов, должны были искать основной способ защиты в водных путях.

Поэтому в Брильбо, как и в Брианте, как в Мотт-Сейи, в Сен-Шартье, в Мотт-де-Пресль, и так далее, замок стоит среди изгибов реки, способной питать своими проточными водами двойной ров, окружающий ограду.

Мост, через который входят за первую из этих стен, очень узкий, и опирается на ряд арок очертаний, колеблющихся между полукруглыми и стрельчатыми.

Весь замок переходной архитектуры: фасад имеет странную форму; двери и окна над лестницей на несколько метров углубились в основную кладку, словно для того, чтобы защититься от внешних нападений.

Верхняя часть здания должна была изгибаться в этом месте, но незаконченная постройка изуродована крышей, не соответствующей зданию.

Маркиз подошел к подножию замка по самой короткой тропе; стены были так разрушены и побиты столькими проломами, рвы были засыпаны в стольких местах, что не было необходимости искать ворота.

Он бесшумно отворил дверь замка, маленькую и низкую под пологой аркой, над которой поднималась украшенная цветами стрелка свода.

Там он наполовину приоткрыл свой фонарь, чтобы видеть, что у него под ногами, вспомнив предупреждения арендатора об осторожности на лестнице.

Маркиз вступил на очень красивую лестницу в форме спирали, шириной на шесть человек и легкую, словно перья веера. Она была сделана из довольно хрупкого белого камня; многие ступеньки совершенно разбиты какой-то упавшей верхней частью здания; но те, что остались, казались только что обтесанными и на них не было ни малейшего следа порчи. При каждом полуобороте спирали начальную ступеньку поддерживали гримасничающее лицо, фантастическое животное или торс вооруженного человека, вылепленные на стене.

Маркиз развлекался рассматриванием этих изображений, казалось, шевелившихся в мерцающем свете его фонаря.

Он поднимался медленно, прислушиваясь на каждой площадке; и, поскольку не слышалось никакого другого шума, кроме ветра в кровле, поскольку двери залов, мимо которых он шел, были заперты на замок, он все больше и больше сомневался в присутствии каких-либо обитателей. Так он добрался до последнего этажа, где находились две комнаты, предназначавшиеся владельцу замка.

В средние века принято было помещаться под самой крышей и ломать лестницу, если понадобится выдержать осаду в собственных покоях, поэтому часто лестницу не доводили до конца, и владелец замка забирался к себе по приставной лесенке, которую затем убирали. Иногда ступеньки последнего этажа умышленно делали такими тонкими, что довольно было нескольких ударов кирки, и они разбивались.

Именно так было в замке Брильбо: но надломы, каких должен был остерегаться маркиз, происхождением своим, как мы и сказали, были обязаны случайностям, и он смог своими длинными ногами, без серьезной опасности, перебраться через эти просветы.

Поскольку в тех двух комнатах, о которых говорил арендатор, должен был, в случае необходимости, жить Люсилио, Буа-Доре первым делом вошел туда, чтобы посмотреть, есть ли там оконные рамы или хотя бы сплошные ставни на окнах. Все окна на лестнице, узкие и глубокие, с каменной скамьей, косо сидящей в проеме, пропускали бурные порывы ветра, от которых он с трудом защищал свой светильник.

Но перед тем, как открыть эти принадлежавшие сеньору комнаты, от которых у него были ключи, маркиз заколебался.

Если замок служил кому-либо убежищем, и этот кто-то находился здесь, то, застигнутый в месте отдыха, он станет обороняться, не дожидаясь объяснений. Так что этот осмотр требовал некоторой осторожности. Маркиз не верил в привидения и тем менее боялся живых, так как не шел к ним с дурными намерениями. Если там прятался какой-то несчастный, кем бы он ни был, маркиз решил оставить его в покое и не выдавать тайну, случайно открытую.

Но первый испуг скрывающегося мог оказаться опасным. Маркиз не произвел почти никакого шума, входя и поднимаясь, поскольку ничто не шелохнулось. Он должен был, насколько возможно, узнать правду, не позволив ни увидеть, ни услышать себя, или, по крайней мере, не показываясь внезапно.