Проблема с миром - Джо Аберкромби

– Кто это? – спросил Стур, потирая подбородок.

Он отрастил небольшую бородку, но только под нижней губой, остальное сбривал. Клевер не мог этого понять. Либо ты растишь бороду, либо нет, но зачем оставлять какие-то клочки? Все равно что оставить жену, не дотрахав. Но Клевер давно отказался от попыток понять, почему люди делают то, что они делают, и уж в особенности Стур.

– Она из деревни в горах, возле Йоуза, – сообщил Гринуэй.

– Вот как? – отозвался Большой Волк, разглядывая ее своими сверкающими влажными глазами.

– Ее зовут Сефф.

Кальдер резко выпрямился и бросил на женщину внимательный взгляд.

– Ха! – хмыкнул Стур. – Так звали мою мать.

– Думаю, это хороший знак, – заметил Гринуэй.

– Идиот, это просто имя, и все. Мне говорили, что ты можешь видеть всякие вещи, Сефф из-под Йоуза.

Она оглядела суровые лица людей в зале. Вид у нее был невероятно перепуганный, и Клевер не мог ее винить.

– Да… такое бывает… иногда…

Кальдер откинулся на спинку скамьи, снова громко и презрительно фыркнув. Его сын раздраженно оскалился:

– И что же ты видишь?

– Как-то раз я увидела, что наша деревня горит, – робко сказала Сефф из-под Йоуза, – а на следующий день пришли люди и… ну, в общем… сожгли нашу деревню.

– То есть ты всех спасла?

Она сглотнула:

– Нет… Мне никто не поверил.

– Можно сказать, что они сами виноваты, верно?

– Наверное…

Стур наклонился к ней:

– Ты слышала, что там, в Уфрисе, есть ведьма?

– Дочка Ищейки? – Сефф из-под Йоуза нервно облизнула губы. – Да, я слышала. Говорят, у нее Долгий Взгляд, самый настоящий, как прежде, в старые времена. И еще говорят, что она может видеть, что человек думает. И может оставаться сухой во время дождя, потому что заранее знает, куда упадет каждая капля. Говорят, у нее есть золотая книга, где записано все, что случится, так что ей нужно всего лишь посмотреть туда, и…

– Гребаная болтовня! – рявкнул Стур, подаваясь вперед с такой яростью, что на его шее вздулись вены. Все в зале вздрогнули. – Но она действительно может кое-что видеть. Она видела, где окажется мой меч, там, на кругу. Только поэтому я и проиграл тот поединок.

Он поднялся, натягивая на плечи свой тонкий плащ волчьего меха, и шагнул с возвышения. Острие его меча скрежетнуло по выщербленным плитам.

– Если она может видеть… Мне тоже нужно видеть, ты понимаешь? Итак, скажи мне… – Стур остановился перед женщиной. В зале царила гробовая тишина. – Что ты видишь?

– Ничего, – прошептала она, переступая с одной босой ноги на другую и неотрывно глядя вниз, словно надеясь, что если она не будет видеть Стура, то он каким-нибудь образом исчезнет. – В смысле… Долгий Взгляд нельзя раскрыть силой.

– Что значит нельзя? – прошипел Стур, наклоняясь к ней ближе, так что она отпрянула. – Может быть, ты просто не хочешь?

– Я бы помогла тебе, если бы могла, но я не знаю, как это сделать. – Ее лицо испуганно сморщилось, голос становился все пронзительнее. – Это приходит само! Можно… я просто вернусь домой к своим детям?

Она закрыла глаза, и по ее щекам полились слезы. Клевер скорчил гримасу и отвернулся.

– Пожалуйста, не убивай меня, – попросила Сефф.

Стур нахмурился, поддел пальцем подбородок женщины и поднял его, так что ей не оставалось ничего другого, кроме как посмотреть ему в глаза.

– Так вот что ты обо мне думаешь?

Она смотрела на него круглыми глазами, ее руки покрылись гусиной кожей, прерывистое дыхание разносилось по всему залу.

– Послушай. Я сознаюсь, я действительно убивал людей. – Стур пошевелил ногой окровавленную солому на полу, словно пытаясь прикрыть пятна. – Но только тогда, когда от этого можно было что-то выгадать. Я убиваю тех, кто меня обманывает. Кто выступает против меня, как этот говнюк там, в клетке, и его безголовый вождь. Я не убиваю людей, которые делают то, что им говорят. Я же не Девять Смертей!

И Стур улыбнулся своей широкой голодной ухмылкой, которая едва ли кого-либо убедила.

– Гринуэй!

– Да, мой король?

– Дай этой девчонке монету и отправь ее обратно к ее детям, ладно? – Стур потрепал ее по лицу и вытер ей слезы большим пальцем. – Ты же попыталась, верно? Большего я не могу от тебя требовать. Если ты что-нибудь увидишь, дай мне знать, хорошо?

Женщина прикрыла глаза, вытерла нос и кивнула. Гринуэй повел ее прочь, и всю дорогу, пока она брела к выходу, Клевер сидел сморщившись, ожидая, что Стур догонит ее и рубанет в спину, просто из чистой подлости своей натуры. Может быть, он бы так и поступил, если бы его внимание не привлек новый человек.

Его называли Танцором по причине того, как он ловко обычно двигался. Но сейчас в его повадке не было ничего грациозного: он бочком щемился в дверной проем, безуспешно пытаясь смешаться с тенями. У него был тот самый вид, какой бывает у гонцов, если они принесли вести, которые точно не понравятся Большому Волку.

– Танцор! – окликнул его Стур. – Ты вернулся!

– Да, вот… только что оттуда…

– И как? Что сказал Оксель?

Танцор выбрался на то самое кровавое пятно на полу Скарлингова замка, выказывая по этому поводу не больше радости, чем Сефф из-под Йоуза.

– Оксель мертв.

Наступило молчание. Клевер и сам затаил дыхание, осваиваясь с новостью. Ветер дышал холодом из высоких окон, у подножия обрыва снаружи шепталась река. Потом Большой Волк оскалил зубы, ухватил Танцора за перед рубашки и подтащил к себе.

– Что ты сказал, мать твою?

– Его убил Коул Трясучка! Отрубил ему голову на кругу!

– Как этого старого идиота угораздило оказаться на кругу с гребаным Коулом Трясучкой?

– Рикке его заманила! – проскулил Танцор.

До того как Клевер увидел ее с этими рунами во все лицо, он бы посмеялся над таким сообщением. Но сейчас ему было не до смеха. В зале всем было не до смеха, и в особенности Танцору.

– Точнее, сперва она заманила туда его с Красной Шляпой, потом Оксель убил Красную Шляпу, а уже потом Трясучка убил…

– Что?! Красная Шляпа тоже мертв?

– Она заняла замок своего отца! И отцовские земли тоже взяла. Сказала, что Уфрис пойдет своим путем…

– Что?! – взревел Стур.

И тут Черный Кальдер захохотал. Сперва он фыркнул в свой эль, потом начал посмеиваться, потом гоготать, и вскоре это уже был хохот во всю мочь, с запрокинутой головой и трясущимися боками. Такие звуки нечасто можно было слышать в замке Скарлинга в последнее время. Разве что Стур иногда смеялся над чем-нибудь мертвым.