История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель

Когда в январе 1622 года армия вернулась в Стамбул, ее позорное отступление от Хотина праздновали так, словно она одержала большую победу. Писцы султана Османа составили «победные реляции», подобные тем, которые обычно выпускались для того, чтобы объявить о победе Османской империи в войне, и сочинили литературные произведения, восхваляющие эту военную кампанию. Но неудача при Хотине до предела обострила отношения султана с его элитными полками и среди янычар, а также среди кавалеристов росло недовольство. Вскоре после своего возвращения с фронта султан Осман объявил о том, что он намерен совершить паломничество в Мекку и что он решил переправиться через Босфор и прибыть в Ускюдар лишь с небольшим отрядом своих войск. По причине отсутствия достоверных фактов, этот эпизод остается весьма туманным: без армии султаны крайне редко удалялись на большое расстояние от Стамбула. Обычно они выезжали на охоту, но ни один из них никогда не совершал паломничества. Люди из окружения Османа сочли, что это заявление является лишь прикрытием плана по замене своенравных янычар и кавалеристов из его личных полков рекрутами из крестьян и кочевников Малой Азии и еще более удаленных регионов. С конца шестнадцатого столетия, подразделения мушкетеров уже формировали из ополченцев, которые несли службу в отдаленных провинциях. Несомненно зная о надвигавшейся беде, шейх-уль-ислам Эсад-эфенди попытался уговорить его не покидать Стамбул, высказав мнение, что от султана не требуется совершать паломничество и что на самом деле ему следует оставаться на своем месте. Но его советы, как и советы великого визиря, а также Омера-эфенди, так и остались без внимания, и распространился слух, что Осман намерен сделать Каир новой столицей империи. 18 мая 1622 года, в тот день, когда султан Осман должен был отправиться в свое путешествие через всю Малую Азию, в столице вспыхнул бунт. Свидетелем последующих событий был Ибрагим из Печа, который описал их во всех леденящих душу подробностях. Когда собрались жители города, сообщает он, янычары и кавалеристы султана направились к Ипподрому, требуя головы великого визиря, главного черного евнуха Сулеймана-аги (преемника Мустафы-аги) и Омера-эфенди. Султана, который все еще находился во дворце, предупредили о серьезности положения, но он отказался пожертвовать своими советниками. Между тем дворцовая прислуга, которая сочувствовала бунтовщикам, открыла ворота, и хлынувшие во дворец войска принялись искать низложенного султана, Мустафу.

Один бывший янычар оставил весьма красочное описание подвигов шести из ворвавшихся во дворец солдат:

Солдаты бежали с Мустафой тем же самым маршрутом; великий визирь и главный черный евнух были изрублены на куски.

Находясь возле мечети Шехзаде, Ибрагим из Печа очень хорошо видел все происходившее и вскоре заметил, что огромная толпа скапливается вокруг кареты, которая привезла Мустафу и его мать туда, где находились казармы янычар, а оттуда к их мечети, где янычары признали его султаном. В расположенном за километр от этой мечети дворце, ничего не зная о том, что происходит, Осман производил новые назначения и надеялся на то, что с помощью золота он сможет склонить на свою сторону янычар. На следующий день новый главнокомандующий янычарами занимался подавлением беспорядков, но был убит. Такая же участь постигла и нового великого визиря. После этого сам Осман тайно направился в резиденцию главнокомандующего янычарами, надеясь найти там офицеров, подкупив которых, он мог бы получить поддержку. Но мятежники обнаружили Османа. Из своего окна Ибрагим видел, как они одели его в лохмотья, посадили на лошадь и доставили к мечети янычар.

Один знакомый Ибрагима, который присутствовал в этой мечети, рассказывал ему о том, как Осман умолял тех, кто захватил его в плен, понять, что они совершают ошибку, восстанавливая на троне Мустафу (который находился напротив места для молений и все время вставал, чтобы посмотреть, чем вызван шум на улице), но все было тщетно. Потом с петлей в руке появился зять Мустафы, Дауд-паша. Осман быстро все сообразил и напомнил собравшимся о том, что Дауд-паша несколько раз совершал преступления, которые заслуживали смертной казни, и что он проявил к нему снисходительность. К Дауду-паше присоединилась мать Мустафы, и только вмешательство знакомого Ибрагима не позволило применить петлю по ее прямому назначению. В тот же день Мустафа уже в качестве султана въехал во дворец, а Османа на простой тележке отвезли в крепость Едикуле, где и удушили. Одно ухо и нос Османа доставили матери Мустафы. Султан Осман был погребен у подножья могилы своего отца, султана Ахмеда, в уже переполненной династической усыпальнице возле «Голубой» мечети Ахмеда.

Янычар, который оставил волнующий рассказ об освобождении Мустафы из гарема, приложил много усилий, чтобы показать справедливость требований своих товарищей, и записал некоторые из их претензий. Во-первых, их крайне возмущало возвышение воспитателя султана Османа, Омера-эфенди, человека незнатного провинциального происхождения и поэтому чуждого янычарам. Однако главной причиной их мятежа было явное намерение Османа заменить их рекрутированными в Анатолии мушкетерами, а султанскую кавалерию — кавалеристами из Сирии и Египта. Они обвиняли главного черного евнуха Сулеймана-агу в том, что он настойчиво убеждал Османа в том, что это вполне выполнимый замысел. Прием на регулярную службу этих сформированных в провинциях войск, состоявших из людей, родившихся в мусульманских семьях, и превращение их в основу новой армии представляло большую угрозу тому положению, которое занимали элитные полки, но еще большим было нанесенное таким образом публичное оскорбление, указывали они, потому что это были те самые люди, которые прежде оказывали противодействие установленному порядку, поднимая мятежи, сотрясавшие империю в годы правления султана Ахмеда. Кроме того, военнослужащие элитных полков считали, что их недостаточно вознаградили за те усилия, которые они приложили во время Хотинской кампании; а по возвращении домой они подверглись унизительным дисциплинарным наказаниям со стороны офицеров, которые, переодевшись, бродили по улицам и, обнаружив пьяных или бесчинствующих солдат, отправляли их служить на суда, перевозившие строительный камень.

Вот так этот красноречивый янычар объяснял то глубокое беспокойство, которое тогда испытывали военнослужащие султанских полков. Они считали, что их ревностно оберегаемым привилегиям, а на самом деле и самому их существованию, угрожает радикальный план Османа по набору живой силы из новых источников (если это действительно входило в его намерения). Сообщения современников о кровавом конце Османа отражают политические пристрастия их авторов: большинство из них достигло своего положения благодаря связям с политическими деятелями или бюрократами высокого ранга. Эти авторы утверждали, что Осман сам уготовил себе такую судьбу, внимая беспринципным советникам. Подобно своим покровителям, они могли только осуждать то возрастающее влияние, которое стали оказывать на процесс принятия решений такие функционеры из ближнего окружения султана, как его воспитатель и главный черный евнух.