Защитник. Рука закона - Ларри Нивен

Я подумал, что даже Ордас кое-что упустил из виду. Зачем Лорену избавляться от Оуэна столь изощренным способом? Чтобы никогда его не беспокоить, Оуэну достаточно было исчезнуть в банках органов.

Магазины по сторонам редели, толпа тоже. Тротуар сузился, приближаясь к одному из жилых районов, не очень презентабельному. Значит, я успел проехать немалое расстояние. Я стал озираться, соображая, куда меня занесло.

Оказывается, я находился в четырех кварталах от логова Грэма.

Мое подсознание сослужило плохую службу. Хотелось поглядеть на Грэма, прямо в глаза. Искушение продолжать путь было почти неодолимым, но я поборол его и на следующем диске поменял направление.

Перекресток движущихся тротуаров представляет собой вращающийся диск, край которого касается четырех тротуаров и движется с той же скоростью. Из его центра можно подняться на эскалаторе на верхние переходы к обычным дорожкам, ведущим к зданиям. В центре диска я бы мог поймать такси, но хотелось еще подумать, так что я проехал половину круга.

Я мог бы войти в лавку Грэма и выбраться оттуда живым. Я бы выглядел безнадежным, усталым и колеблющимся; рассказал бы Грэму, что хочу поставить разъем экстаза, громко переживая о том, что скажут жена и друзья, — и передумал бы в последний момент. Зная, что меня хватятся, он дал бы мне уйти. Возможно.

Но Лорен должен был знать об АРМ больше, нежели мы о нем. Не показывали ли как-нибудь Грэму голограмму вашего покорного слуги? Если в его магазин войдет сотрудник АРМ, Грэм запаникует. Не стоит рисковать.

Проклятье! Что же я могу сделать?

Непонятный убийца Ордаса. Если мы примем версию, что Оуэн был убит, мы не сможем избавиться и от других допущений. Вся тщательность, аккуратный подбор деталей — а затем Оуэна оставляют одного, чтобы он сам вытащил разъем и ушел, или чтобы его нашел упрямый коммивояжер, или взломщик, или…

Нет. Гипотетический убийца, придуманный Ордасом и мною, следил бы за Оуэном как ястреб. Весь месяц.

Этого было достаточно. На следующем диске я сошел и взял такси.

Оно высадило меня на крыше апартаментов «Моника». Я спустился на лифте в вестибюль.

Если управляющий и был удивлен моим визитом, то, приглашая жестом в свой кабинет, не подал виду. Кабинет выглядел куда просторней вестибюля — вероятно, потому, что там имелись вещи, разрушающие безликий модерн: картины на стене, маленькая черная полоска на ковре, оставленная, должно быть, сигаретой посетителя, голограмма Миллера и его жены на широком, почти пустом столе. Управляющий подождал, пока я усядусь, потом с интересом наклонился вперед.

— Я здесь по делу АРМ. — Я показал удостоверение.

Он вернул его, даже не проверив.

— Полагаю, это все то же дело, — произнес он без особой сердечности.

— Да. Я убежден, что пока Оуэн Дженнисон находился здесь, у него должны были быть посетители.

Управляющий улыбнулся:

— Это смехотво… Это просто невозможно.

— Отчего же? Ваши голокамеры получают портреты посетителей, но не снимают жильцов, не так ли?

— Разумеется, это так.

— Тогда к Оуэну мог зайти любой из жильцов этого здания.

Управляющий выглядел потрясенным.

— Нет, исключено. В самом деле, мистер Гамильтон, не понимаю, почему эта идея вас так преследует. Если бы мистера Дженнисона обнаружили в подобном состоянии, уж точно сообщили бы!

— А я в этом не уверен. Мог к нему зайти любой из постояльцев этого здания?

— Нет-нет. Камеры зафиксировали бы изображение любого человека с другого этажа.

— А кто-нибудь с этого самого этажа?

Управляющий неохотно кивнул:

— Да-а-а. Если говорить о голокамерах, то это возможно. Но…

— Тогда я хотел бы попросить у вас изображения всех постояльцев, которые проживали на восемнадцатом этаже в течение последних шести недель. Пошлите их в Управление АРМ, Центральный Лос-Анджелес. Можете это сделать?

— Разумеется. Вы получите их в течение часа.

— Очень хорошо. Мне еще кое-что пришло в голову. Предположим, некто выходит из лифта на девятнадцатом этаже и спускается пешком на восемнадцатый. Тогда его снимут на девятнадцатом этаже, но не на восемнадцатом. Так?

Управляющий снисходительно улыбнулся:

— Мистер Гамильтон, в этом здании нет лестниц.

— Только лифты? А это не опасно?

— Вовсе нет. Каждый лифт имеет собственный независимый источник питания на случай аварии. Это обычная практика. И в конце концов, кто захочет топать на восьмидесятый этаж, если лифт откажет?

— Так, тем лучше. И еще один вопрос напоследок. Может ли кто-либо залезть в компьютер? Может ли кто-либо заставить его, к примеру, не получать фотографии определенных лиц?

— Я… не специалист по вопросам компьютерной безопасности, мистер Гамильтон. Почему бы вам не обратиться непосредственно к компании «Каулфилд брейнс, инк.»?

— Хорошо. Какая у вас модель?

— Секундочку… — Он встал и порылся в картотеке. — «EQ 144».

— Спасибо.

Это было все, что я мог тут сделать, и я это знал… однако не мог заставить себя подняться. Должно быть что-то еще…

Миллер наконец кашлянул и произнес:

— Это все, сэр?

— Да, — сказал я. — Нет. Я могу попасть в номер тысяча восемьсот девять?

— Сейчас посмотрю, не сдали ли мы его.

— А полиция там все закончила?

— Безусловно. — Он снова порылся в картотеке. — Нет, он еще свободен. Я вас провожу. Сколько вы там пробудете?

— Не знаю. Не более получаса. Подниматься нет нужды.

— Очень хорошо.

Он вручил мне ключ и подождал, пока я наконец уберусь.

Выходя из лифта, я заметил едва уловимый блик голубого света. Не знай я о голокамерах, даже не счел бы его реальным, решив, что почудилось. А может, так оно и было. Голограммы можно снимать и без лазерного света, хотя с ним они получаются четче.

Комната Оуэна представляла собой ящик. Все было втянуто, остались голые стены. Таким заброшенным выглядит разве что кусок астероида, не стоящий разработки и слишком неудобно расположенный, чтобы служить базой.

Пульт управления находился у двери. Я включил свет и прикоснулся к главной кнопке. Появились красные, зеленые и голубые линии. Большой квадрат на стене означал кровать, другую стену почти целиком занимала кухня. На полу тоже имелись разные очертания. Очень удобно. Гость не окажется стоящим на столе в тот момент, когда ты этот стол выдвинешь.

Я пришел сюда ощутить это место, подстегнуть интуицию, проверить, не упустил ли чего. Короче говоря, я играл. Играя, я проник в пульт управления, чтобы отыскать схемы. Печатная плата была слишком мала и мудрена, чтобы я что-то понял, но я прошелся иллюзорными пальцами по нескольким проводам и выяснил, что они направлены точно в нужные места, никуда не отклоняясь. Снаружи датчиков нет. Чтобы узнать, что именно выдвинуто, а что втянуто, надо находиться в комнате.