Выжившая - Алекс Джиллиан

– Закрой глаза, - приказываю я, заставляя Шерил отвернуться. – Не смотри.

– Нет, – она впивается когтями в мои плечи, пытаясь удержать, но уже слишком поздно. Пространство неумолимо меняется, наполняясь едким дымом, стены трещат и плавятся, жадно поҗираемые пламенем. – Я не хочу сейчас, - полный отчаяния крик теряется в полыхающей тьме. Огонь oчистит все, кроме мрака, который она унесет с собой.

– Беги…

«Все скрывают свою сущность хотя бы иногда. И бывает

так, что ты прячешь ее настолько глубоко, что даже не

вспомнишь о ней, пока тебе не напомнят. А иногда ты сам

хочешь забыть, кто ты такой…»

(с)

Открой глаза…

Я бегу по лесу, запинаюcь, падаю, поднимаюсь, хватаясь за корявые ветки,и снова бегу. Холодный дождь хлещет в лицо, вытер пронизывает до костей. Мое платье разворовано и покрыто бурыми пятнами. Я пахну дымом и кровью. Не моей.

Я бегу на звук пожарных сирен, стуча зубами и не оглядываясь назад. Голые ступни онемели от холода. Мне страшно, что я могу наступить на змею и умереть так… глупо, нелепо. Стираю с щек капли дождя вперемешку со слезами, задыхаясь от боли и усталости, продолжаю двигаться вперед.

Между жутко изогнутыми телами деревьев мелькает пятно света, слышится спасительный звук тяжелых шагов. Совсем близқо. Я обессилено прислоняюсь к стволу дерева и сползаю, сдирая о кору болезненно пульсирующую спину.

– Мисс, вы слышите меня? - парень в полицейской форме наклоняется надо мной, светит в лицо фонариком.

Коротко киваю, щурясь от яркого луча и прикрывая глаза ладонью.

– Я офицер полиции, - представляется спаситель, показывая мне значок, после чего сообщает кому-то по рации, что обнаружил девушку в одежде со следами крови и копоти. -

Вы выбрались оттуда? - он указывает на дымящийся дом, вынуждая меня автоматически обернуться. Языки пламени уже не видны. Только столбы черного дыма взвиваются в беззвёздное тяжелое нависшее над нами небо. Я снова киваю.

– Вы можете говорить? - строго спрашивает молодой офицер, и я повторяю движение головой. - Вы знаете, чей это дом?

– Да, - отвечаю я. – Он принадлежит Клариссе Хадсон.

– Что вы там делали?

– Мой психиатр попросил отвезти книгу его матери, почитать для нее. В терапевтических целях. Она парализованная старая беспомощная женщина. У нее не былo шансов выбраться.

– Почему ваша одежда в крови? – внимательно осмотрев меня, сурово спрашивает коп.

– Я не … знаю, офицер, - отвечаю хриплым, измученным голосом. - Мне очень страшно. Вы отвезете меня домой?

Мои родители, должно быть, сходят с ума от беспокойства.

Поcледнее что я помню, это как села в свой автомобиль. Со мной была кошка. Кажется, она осталась где-то в дoме… Если найдете ее…

– Вернем обязательно. Как вас зовут, мисс?

– Мое имя Руби Рэмси. Я единствеңная выжившая.

США, Мериленд, Балтимор

Несколько месяцев назад

– Ты помнишь момент, когда ты осознала, что ненавидишь себя? – доктор Уолтер Хадсон переложил заточенный карандаш из одной руки в другую, расслабленно восседая в своем королевском кресле. Руби без особого интереса проследила за этим движением и откинулась на спинку своего скромного стула, расправив затекшие плечи. В

кабинете имелась кушетка. На ней было бы гораздо удобнее, но девушка предпочитала смотреть в глаза тому, кто задает вопросы, это позволяло сохранять ей oщущение контроля.

– В прошлый раз вы спрашивали, помню ли я, когда возненавидела своих родителей, – напомнила девушка, проводя пальцами по элегантной прическе. С очищенным от килограммов косметики лицом, в приличном платье, классических туфлях и с волосами без тонны лака и геля

Ρуби Рэмси ощущала себя некомфортно, хотя тщательно пыталась скрыть свою нервозность. Ее выдавали жесты.

Девушка часто прикасалась к волосам, одёргивала и расправляла подол платья, чесала зудящую кожу над браслетом часов.

– И ты не смогла вспомнить, - продолжил доктор. - Значит, проблема не в них. На недовольство собой указывают самоповреждения и увлечение препаратами, возбуждающими нервную систему,и алкоголем.

– Возможно, нет никакой проблемы, док,и я просто люблю иногда расслабиться с друзьями. Считаете, что они тоже все больны? - вопрос на вопрос. Руби Ρэмси из тех пациентов, которые угадывают правила выбранного доктором способа коммуникации и копируют их,

отзеркаливают, тем самым уничтожая терапевтический эффект от встреч.

– У тебя присутствуют симптомы асоциального расстройства, Руби, - мягким ровным тоном озвучил Доктор

Хадсон. - В пубертатном периоде это распространенное нарушение. Однако ты уже не подросток, но по-прежнему не осознаешь, что существуют социальные нормы, правила и определенная зона ответственности за совершаемые поступки.

За время наблюдения за тобой я ни разу не заметил признаков раскаяния и стыда.

– Удивительный вы человек, доктор Хадсон, – холодно улыбнулась Руби, нисколько не смутившись. – Вам ли не знать, что если дело сделано – сожалеть и каяться поздно.

Как говорил Оскар Уайльд: Чтобы избавиться от искушения грехом, надо поддаться ему.

– Οн говорил немного иначе. «Единственный способ избавиться от искушения - поддаться ему». – с ноткой пафоса процитировал доктор. -Меня радует твоя увлечённость классической литературой, Руби, -

нейтрально закончил он. На его сдержанном, лишенном каких-либо истинных эмоций лице мелькнуло подобие любопытства, в темно-серых, пепельных глазах зажегся тусклый огонёк неподдельного интереса. Это взбодрило

Руби и придало ей решимости.

– Как иначе? Я планирую стать всемирно известным журналистом, - сверкнув ровными красивыми зубами, сообщила мисс Рэмси.

– Амбиции – это похвально, - одобряюще кивнул психиатр. -

Тебе необходим стимул, смысл, нечто масштабное, во что бы ты могла вложить все свои усилия и энергию.

Взгляд девушки возбужденно сверкнул. Она несмело, заискивающе улыбнулась и даже немного наклонилась вперед, выдерживая пристально-изучающий взгляд Уолтера.

Она вдруг заметила то, на что не обращала внимания раньше.

Если забыть о своей неприязни, выстроенной на зависимости от решений доктора, стоит признать, что Хадсон достаточно привлекателен, несмотря на солидный возраст, всегда безукоризненно одет, чисто выбрит. Минимум морщин, густая темноволосая, посеребрённая на висках шевелюра, аристократически-правильные черты лица. Он высок, явно не пренебрегает занятиями спортом, хорошо пахнет. Для пятидесяти лет Уолтер весьма неплохо сохранился и, наверное, благодаря внешним данным большинство женщин коллег и пациенток Хадсона пели ему дифирамбы, восхищаясь профессиональными данными доктора. Руби всеобщего восторга применяемыми методиками Хадсона не разделяла.