В полночный час - Шеннон Дрейк

Она не стала выписываться из отеля, не стала брать такси возле «Даниэль». Она направилась к площади Св. Марка и уже оттуда взяла такси до аэропорта.

Джордан оказалась последней из пришедших на рейс. До самолета ей пришлось бежать. Она смотрела, как исчезает Венеция, чувствуя странную грусть. Самолет прорезал ночное небо. Она любила этот город, как никакой другой в мире.

Но ведь она еще сюда вернется.

* * *

Джино Мерони зашел в бальный зал на втором этаже палаццо.

Он оказался один в комнате, одетый в костюм дотторе. Он любил этот образ. Ему нравилось, когда о нем говорили, как о дотторе. О да, говаривал он, ему нравилось излечивать людей от всех болезней.

Джино привычен к внушающим страх карнавальным костюмам, как и к странностям своих нанимателей. Он знал, что осрамился. Но он также знал, что искупил свою вину и теперь не будет испытывать страх перед встречей.

Но случилось неожиданное.

Огонь трещал в громадном камине, оставаясь единственным освещением зала. Дотторе сидел в огромном кресле перед огнем. Он был весьма крупным мужчиной, и кресло было как раз по его размерам. Ею съедала злость. В том, что произошло сегодня вечером, Джино лично не участвовал, но у них все пошло не так. Он знал, что графиня отсутствует, она залечивает раны. А дотторе…

Он сумел ретироваться без особых потерь, но что касается графини и прочих, то им дорого пришлось заплатить за его избавление.

В ту ночь Джино хорошо выполнил свою работу.

Тени от языков пламени плясали на стенах зала — кроваво-красные тени. Дотторе сидел неподвижно, и костяшки пальцев, сжимавших подлокотники кресла, побелели от напряжения. Тишина стояла зловещая. Дотторе заставил Джино очень долго стоять в тишине, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну? — протянул дотторе наконец.

— Я пришел, как было велено, — ответил Джино. — Я сумел очистить место, но с женщиной ничего не мог поделать, так как она была не одна. — Он не сообщил, что успел убрать последнее, когда мужчина уже вошел с женщиной в церковь. — Прибыла полиция. Много полицейских. Я проследил за тем, чтобы не осталось следов.

— Но девушка ушла вместе с полицейскими?

— Не важно. Полиция считает, что она сумасшедшая. — Джино говорил тоном усталого изнеможения. — Вы оставили после себя порядочно мусора. Я едва успел все убрать. Пришлось очень торопиться ради вашей безопасности.

Дотторе мрачно кивнул.

— Не пришлось бы так стараться, если бы ты лучше относился к своим обязанностям. Из-за твоей неспособности эффективно справляться со своими задачами нам еще придется хлебнуть лиха.

Он потерял голову. Только голову! Он так старался, убирая все, что было, но он потерял голову…

— Я хорошо работаю на вас, — уверял Джино. — Я не задаю вопросов. Я рискую собой.

— Ты не привел девчонку.

— Я не мог. — Джино вскинул руки в отчаянии. — Что особенного в девчонке? Я могу привести их вам дюжину.

— Мисс Райли — моя забота, — холодно ответил дотторе. — Ты меня подвел.

— Не я создавал проблемы в церкви.

— Ты подвел меня.

— Я защищал вас! Девчонка все еще здесь — доступна. Рано или поздно она будет вашей. Ваша игра лишь продлится чуть дольше. А что касается остального… Я допустил одну оплошность. Одну ошибку.

Дотторе нагнулся в кресле.

— У меня, как правило, ошибок не бывает, Джино.

— Графиня сказала, что… — начал Джино, чувствуя, как пот катится по его телу. Странно. Он потел и чувствовал холод. Внутри он был холодным как лед.

— Что сказала графиня — больше не имеет значения. Ты подвел меня.

С юных лет Джино постоянно имел дело со смертью и опасностью. Став частью преступного мира, он знал, какие могут быть последствия.

Он думал, что будет знать и примет с покорностью факт, когда придет его время. И вот оно пришло.

Страх, панический, омерзительный страх, что он испытывал, был ужасен. Он боялся, что его начнет трясти, что он потеряет контроль над мочевым пузырем и опозорится окончательно.

Быть может, дотторе все же блефовал, угрожая ему.

Но дотторе не блефовал.

— Итак, после всего, что я для вас сделал, вы мной утолите вашу жажду крови, — проговорил он, стараясь, чтобы слова его звучали достойно.

— Я? Меня от тебя стошнит, Джино, — сказал дотторе.

— Тогда…

— Есть и другие, которые тоже голодны.

Дотторе поднял руку.

Из дальних углов зала послышался писк.

Шипение…

Смех.

Шепоты.

Он не собирался кричать, он не собирался…

Первая острая боль пронзила его. И ужас пополз по спине, парализуя члены.

Он страха он не мог дышать. Он давился собственной слюной и собственной кровью.

Малиновые языки пламени, освещавшие комнату и предвещавшие пытку огнем, были только прелюдией к тому, что его ожидало. И когда смерть заглянула ему в глаза, он окончательно потерял самообладание.

Его крики, жуткие крики нестерпимой боли и ужаса, эхом отразили стены палаццо.

Но их поглотила ночь.

* * *

Несмотря на то, что самолет прибыл точно по расписанию, Джордан пришлось бежать, чтобы успеть на пересадку. Подбежав к регистрационной стойке в Орли, она едва могла дышать. Но медаль имела и другую, хорошую сторону. Она вынужденно попала в салон бизнес-класса с комфортабельным сиденьем и множеством дополнительных услуг. Несмотря на крайнюю усталость, Джордан испытывала привычную напряженность, опускаясь в свое мягкое кресло. Бокал шампанского — совсем неплохо в такой ситуации. Вино, подаваемое здесь к ужину, могло подарить ей несколько часов сна — выпив вина, она смогла бы отдохнуть до прибытия в Новый Орлеан. Ужин оказался на редкость вкусным. После ужина она попыталась посмотреть фильм. Сиденье рядом с ней пустовало. Все складывалось как нельзя лучше.

Джордан знала, что очень скоро ее хватятся в отеле. Манетти, должно быть, уже связался с Джаредом и Синди, а те, в свою очередь, поняли, что на ужин она не придет.

Если Манетти действительно отследил, каким рейсом улетела из Венеции Тифф, то ему ничего не стоило навести те же справки о ней, Джордан. Она собиралась навестить человека, которого совершенно не знала. Он вполне мог оказаться безумцем или наемным убийцей. Джордан только сейчас начала осознавать, что те, кто считал, будто она сходит с ума, имели основание так думать.

Или нет?

Джордан поймала себя на странном занятии: она озиралась, пристально вглядываясь в лица тех, кто находился в салоне. У нее возникло то же ощущение, что и тогда в номере. Но из номера она могла убежать, а здесь путь к отступлению отрезан.