По битому стеклу - Агата Озолс

— Умерла, так умерла.

И словно бы в ответ на его слова, взвился огонек, больно обжигая пальцы. Плетнев зашипел и бросил бумажку на пол, наступил на нее, гася пламя. Растер ногой пепел, буквально вдавливая его в пол, в надежде, что от белого листа не останется ни клочка.

Тщетная надежда, бумажка не успела сгореть полностью и теперь искушала его, манила, звала. Плетнев поднял не догоревший клочок с пола, отправил его в мусорную корзину и уставился в монитор. Через пару минут понял, что работать сегодня уже не сможет — строчки скакали перед глазами, ему приходилось перечитывать одно и то же предложение по несколько раз. Виктор выключил компьютер, надел пиджак и вышел в приемную. Удивился, не увидев помощника на положенном ему месте, потом вспомнил, что сам же его и отпустил и даже дал выходной. Впрочем, правильно сделал. Вряд ли он сам сможет завтра работать. Трудно сосредоточиться на деле, когда все мысли заняты другим.

По пути на парковку, позвонил начальнику службы безопасности и распорядился, чтобы домой его отвез водитель. Садиться сейчас за руль самому было смерти подобно.

«Ядя, Ядя», — думал он, сидя на заднем сидении служебного автомобиля и бесцельно глядя в окно, — «что же ты наделала, что же мы с тобой наделали. Почему не пришла ко мне? Почему ничего не сказала?»

Виктор не осуждал ее. Наоборот, он прекрасно понимал Ядвигу. Возможно, окажись на ее месте, поступил бы также.

Признавая право Ядвиги на месть, сейчас Виктора волновало другое: были ли ее чувства частью игры, или она действительно любила его. Плетнев перебирал в памяти слова, жесты, взгляды и никак не мог решить — что же стояло за всем ее поведением? Неужели ее чувства были просто притворством и частью хитроумного плана?

И как бы ни было больно, Плетнев склонялся к тому, что Ядвига мстила. Иначе не смогла бы равнодушно бросить его, инсценировав собственную смерть. Она ведь знала, каково это — терять любимых. Знала, что чувствует человек, глядя, как догорает то, что еще несколько часов назад было самым дорогим. Если ее план заключался в том, чтобы причинить ему боль, заставить мучиться, разбить сердце, то Ядвига должна быть довольна — ее месть удалась на славу.

Нестерпимо захотелось найти ее немедленно, посмотреть в лживые глаза, спросить — счастлива ли она, отомстив за смерть семьи. Но он знал, что не будет этого делать. Зачем? И так все ясно. Наверное, она празднует победу. Еще бы, Ядвиге удалось сделать то, чего до нее не смог сделать никто — уничтожить его морально.

Виктор не знал, что тяжелее — думать, что любимая женщина погибла, или знать, что она жива и предала его. И вместе с этим, в глубине души, где-то глубоко — глубоко внутри, он был рад, что Ядвига жива. Так пусть и живет себе. Пусть будет счастлива. Без него.

Когда машина въехала на территорию жилого комплекса, где теперь жил Плетнев и затормозила у подъезда, он принял окончательное решение — Ядвиге Троепольской не место в его жизни.

После ухода Мири я просидела на полу до поздней ночи. Прокручивала в голове все, что узнала от нее, корила себя — ведь должна была догадаться, понять, что Виктор не мог быть за рулем той машины, ломала голову над тем, как теперь все исправить.

И с каждой секундой во мне росла уверенность — Виктор меня не простит. Нельзя простить то, как я с ним поступила. Нет мне оправдания. А самое главное, чтобы я ему не сказала, он все равно не поверит. Тот, кто обманул однажды, обманет и в другой раз.

Мысли были одна тяжелее другой, я все пыталась себе представить нашу с Виктором встречу, и то, что я ему скажу, но вот о чем я не подумала, так это о том, что наша встреча не состоится и вовсе.

Из квартиры, в которой мы с ним жили, он съехал. Прийти к нему в офис я посчитала неудобным. Оставалось …. А что мне, собственно оставалась?

Дрожащими руками набрала его личный номер. Несколько долгих гудков, и мое сердце замерло.

— Слушаю.

Я не знала, как начать разговор.

— Я вас слушаю, — повторил Виктор.

— Это я, — с трудом выдавила из себя.

— Я? — переспросил Плетнев, и мне показалось, что его голос дрогнул.

— Ядвига, — шепнула в трубку.

От волнения противно взмокли ладони, и я поспешила вытереть их о юбку.

— Ядвига, — повторил за мной Виктор странный, чужим голосом.

И разговор прервался. Набирая его номер повторно, я еще надеялась, что это просто неполадки со связью, хотя и понимала, что лгу себе.

— Это я, — сказала чуть уверенне, когда он снова ответил на звонок.

— Не звони мне больше никогда, — совершенно спокойно отозвался Плетнев и сбросил звонок.

Возможно, мне стоило смириться и попробовать жить дальше без Плетнева, но меня накрыло огромное желание увидеть его прямо сейчас. Я готова была уже заявиться к нему на работу, но подозреваю, что меня попросту бы не пустили к Плетневу. Осталось только одно. И я позвонила Валентину.

— Что у тебя случилось? — спросил он, поздоровавшись.

— Хочу увидеть Плетнева, — начала я с главного.

— Подозреваю, что он твоего желания не разделяет, — хмыкнул Валентин. — Иначе бы ты мне не позвонила.

— Да, — согласилась безропотно.

Вести долгие беседы с Валентином у меня не было сил.

— Боюсь, что не смогу тебе ничем помочь, — сказал Валентин. — Я у него больше не работаю.

— Ты ушел от него?

— Это ты от него ушла, а я просто уволился.

— Но почему?

— А зачем мне твой Плетнев?

— А как же работа?

— Уж безработным не останусь, — отмахнулся Валентин.

— Ты знаешь, где он теперь живет? — вернулась я к волновавшему меня вопросу.

— Знаю.

— Скажешь?

— Скажу. Только, Ядвига, ты уверена, что это хорошая идея?

— Я должна с ним поговорить. Валентин, ты не представляешь, как я ошиблась.

— Я могу узнать, что произошло? — спросил Валентин.

Скрывать то, что узнала от Мири, я не посчитала нужным и вкратце пересказала наш с ней разговор.

— Надо же, — присвистнул Валентин, когда я замолчала, — и как ему это удалось? Скрыть такую историю практически невозможно. Наверняка, его охрана была в курсе. И ведь никто не пикнул. Или они беззаветно ему преданы, или твой Плетнев потратил целое состояние, чтобы у охранников отшибло память.

— Ты же там работал, неужели не было никаких слухов, намеков? — поинтересовалась я.

— Абсолютно. Это и удивительно.

— Я звонила ему, — призналась Валентину.

— И он не взял трубку? — предположил он.