Мокрый мир - Дмитрий Костюкевич

– Я ведь тоже влюблялся. – Алтон пожал плечами. – В племянницу одного министра. В дочь одного капитана. Я тоже не мог отвести от них взор. Признайтесь, Георг…

Бамбук затрещал и раздвинулся в десяти ярдах от башни. Когда появился монстр, Нэй был даже рад, что не придется отвечать на дурацкие расспросы маркиза.

Громоздкое чудище вынырнуло из зарослей. Его конечности были толстыми и короткими, тело массивным, серая шкура собралась складками. Нэй пожалел, что оставил автомат на когге. Казалось, ни пистолет, ни охотничий мушкет не пробьют эту шкуру. Но первым, что бросилось в глаза, был устрашающе острый рог чудища. Он вырастал из морды, за ним виднелся второй рог, поменьше, а по бокам поблескивали черные глаза, полные тупой злобы.

Алтон охнул и вскинул мушкет. Нэй выхватил пистолет, но жестом велел компаньону повременить. Жуткий зверь заревел, сорвался с места и посеменил вниз по склону, нагнув голову и воинственно выставив рог. Копыта месили землю.

– Не стрелять! – скомандовал Нэй.

Потревоженные птицы вспорхнули в небо, поблизости затявкали шакалы. С проворностью, которой не ждешь от такой туши, монстр ринулся к порталу. Серая морда втиснулась в проем, подняв облако пыли. Нэй и Алтон отпрянули в противоположную часть помещения.

– Во имя Гармонии! – воскликнул Алтон. – Что оно такое?

– Рогонос, – вспомнил Нэй иллюстрацию из бестиария. Дардон и Гвиди утверждали, что природную броню этих тварей способен повредить лишь прицельный залп из пушки. Но те же Дардон и Гвиди, книжники, ни разу не бывавшие на Востоке, считали рогоносов полностью вымершим видом…

Разгневанный («Чем мы ему насолили?») крепыш вертел мордой, тщетно пытаясь достать двуногих. Портал был для него слишком узким, но, по всей вероятности, и мозг рогоноса не отличался размерами. Тварь бесновалась, продолжая воевать с проходом.

– Он не войдет, – заключил Нэй, опуская пистолет.

– А мы не выйдем.

Минут десять они наблюдали за бесчинствами агрессивного зверя. Рогонос то отбегал, то снова нападал, оглушал ревом, рыл копытами дерн.

– Может, воспользуетесь… как он называется? Купол невидимости?

– Кокон, – поправил Нэй. – И он не действует на животных.

– Будем торчать здесь, пока ему не надоест?

– Не похоже, что надоест, – заметил Нэй еще через пять минут. Он взвел курок.

– Что вы задумали?

– Я мог бы попасть ему в глаз.

– Постойте. – Алтон скинул на пол мешок и огляделся. – Похоже, дальше он не пролезет, и мы в безопасности.

– Предлагаешь заночевать здесь?

– Предлагаю позвать Литу. – Алтон указал на раковину речной улитки, висящую на шее колдуна. – Она дрессирует дельфинов и слонов, справится и с носорогом.

– Рогоносом, – автоматически поправил Нэй. – Ей понадобится самое меньшее час, чтобы найти нас.

– Здесь есть хворост. – Алтон окинул взором сухие ветки, валяющиеся на полу. – Зажарим зайца и отобедаем вместе с Литой. Все лучше, чем давиться халвой во дворце. Признаться, я бы не хотел, чтобы вы убили этого рогоноса. Он милый.

– Милый? – изумился Нэй.

– Напоминает министра Дамбли в профиль.

Нэй хохотнул.

– Что ж. Почему бы и нет? Нам все равно нужно найти эту несносную девку.

Он потянул за нить, и Вийон, выслушав указания, соскользнул с плеча, помахал пушистым хвостом и ушел через бойницу. Нэй поднес к губам хитиновую трубку.

– Лита, нам нужна помощь! Мы в ловушке, в джунглях, к северу от города. Немедленно ответь! Вийон встретит тебя и укажет путь…

Раковина сплюнула изощренной руганью. Нэй расслышал слово «жаба».

– В крайнем случае сосватаем ей рогоноса, – сказал колдун. – Они сойдутся характерами.

Алтон очищал пол от хлама и сгребал хворост. Чудище, подустав, улеглось напротив портала. Следило за манипуляциями людей. Как только разгорелся костер, оно снова вскочило на ноги и принялось взбудораженно наматывать круги и всаживать рог в пустоту.

– Не волнуйся, – сказал Алтон. – Мы и тебя угостим.

Увлеченный потрошением зайца, маркиз не видел, как внимательно смотрит на него Нэй. Мысленно колдун перенесся на две недели назад, в день, когда он посетил Юго-Восточную башню, чтобы изучить кабинет Сореля, и в итоге лишил жизни Венону Банти.

В день, когда Нэй узнал правду о своем происхождении.

* * *

Среди всех разновидностей домовых низшие духи, именуемые эшами, слыли наиболее скверными созданиями, плотью от плоти пепла и золы. Столетия, проведенные в душном дымоходе, никому не пошли бы на пользу. Эши питались пауками и летучими мышами и, случалось, атаковали малых детей. Настоящая астральная дрянь. Но была причина, по которой Нэй прибег к помощи зловредной нечисти: их феноменальная память. Эши знали наизусть содержание каждой записки, каждого документа, когда-либо сожженного в их камине. Правда, делились информацией они неохотно…

Коварный Сорель не знал, что бумаги, съеденные огнем, можно восстановить.

Нэй закатал рукава и вдохнул полной грудью, предчувствуя вонь. Он воспользовался ментальной петлей. Как только Вийон выгнал эша из гнезда, накинул лассо на тощую шею.

Запахло жженой шерстью, защипало глаза. У камина барахталось существо величиной с кошку. По черному, как сажа, тельцу пробегали языки пламени. Вийон оскалился, а эш полоснул когтями по паркету.

– Ну, тише, тише, – прикрикнул Нэй. – Не успокоишься – велю разобрать твой дымоход по кирпичикам.

– Не посмеешь! – зашипела нечисть, кривляясь. Обезьянья морда обросла клочковатой бородой. Из-под верхней губы торчали два желтых крысиных зуба.

– Еще как посмею, – уверил Нэй. Эш замер, высунул черный язык.

– За письмами пришел? Мои письма! Все мое!

– Мне нужны лишь те, в которых упоминаются Руа и кардинал Галль. Прочту – верну.

– Ищи! – каркнул эш. – Сам сажу соскребай и лепи из нее письма!

– Вийон, – Нэй подмигнул фамильяру, – приведи зомби, устроим тут ремонт. Демонтируем камин и пробьем окно, этой норе необходим солнечный свет.

– Стой! – запричитал астральный уродец. – Стой, не надо окон! Я отдам!

Нэй требовательно потянул за петлю, как за собачий поводок. Эш исторг из себя облако дыма. Дым осел на полу, он стремительно твердел и сплющивался, превращаясь в обугленную по краям бумагу. Чернота исчезала, бумага белела, проступали чернила. Нэй поднял письма и пересчитал. Девять штук. Неплохо.

– Это все?

– Все – про Руа и Галля. – Глазки эша злобно мерцали, как раскаленные угольки. Худая спина вздыбливалась огнем, искры скакали по шерсти словно блохи.

– Пшел вон. – Нэй убрал лассо. Эш закашлялся, помассировал шею, но не сдвинулся с места. Нэй, моментально забыв про мелкую нечисть, листал овеществленные письма.