Громкое дело - Лиза Марклунд

Примут ли они его отставку? Или будут уговаривать остаться, поднимут ему зарплату и пенсионную страховку, примутся превозносить его заслуги до небес и молить не уходить. Он протянул конверт посыльному:

– Не надо нестись сломя голову, но его должны получить сегодня.

– Я сразу этим займусь, – сказал парень.

Самолет действительно припарковался очень далеко от здания аэропорта, возможно, в паре десятков километров от терминала. И сначала им пришлось ждать первого автобуса, чтобы он доставил их к нему, а потом второго, поскольку первый оказался переполнен, а затем они еще четверть часа ехали на нем.

Когда они наконец добрались до терминала 2В, у Анники случился приступ туннельного зрения. Она не видела вокруг ни людей, ни каменные стены, ни кафе с круассанами, а только большое информационное табло, где напротив рейса до Найроби мигала надпись Final Call[28]. Халениус рванул вперед как сумасшедший, и она с трудом поспевала за ним. Они мчались по коридорам и эскалаторам мимо залов вылета, чье обозначение в виде комбинации букв и цифр на вид не подчинялось никакой логике, и достигли 2F, когда на информационном табло уже красовалась надпись Gate Closed[29]для ночного рейса «Кенийских авиалиний» до Найроби. Очередь на контроль безопасности была очень длинной, и они пролетели мимо нее, почти не касаясь ногами пола. Анника сказала что-то своим «огнедышащим» голосом, и ее попросили предъявить для проверки сумочку, из которой потом забрали зубную пасту. Они добрались до своих ворот как раз в тот момент, когда пожилая женщина из персонала запирала стеклянную дверь, и упросили ее впустить их на борт самолета, несмотря на опоздание.

– Здесь всегда так, – сказал Халениус и опустился в свое место 36L. – Всегда так в этом чертовом аэропорту.

Анника не ответила, она ударилась коленями о кресло перед ней, и они начали болеть уже через пять секунд. Халениус сидел очень близко к ней, их локти касались на узких подлокотниках, ей казалось, что она чувствует его запах. На экране на сиденье впереди нее стояло:

KARIBU!

Welcome on board!

А рядом с текстом находились лев и две львицы и логотип «Кенийских авиалиний» с их слоганом «The pride of Africa»[30].

Картинка поменялась. Сейчас весь экран заполнял текст

UMBALI WA MWISHO WA SAFARI 4039 MAILI.

Потом на нем появилась карта мира с самолетом размером с Западную Европу. И маршрут их рейса, обозначенный на ней штриховой линией, по дуге уходил вниз к квадрату на краю Африки. Полет должен был продолжаться восемь часов и десять минут.

Она посмотрела в окно. Мужчина в наушниках и толстой куртке поливал крылья лайнера специальной жидкостью. Ей стало интересно, приходилось ли ему бывать в Африке.

Все места в самолете были заняты. И из-за спертого воздуха в салоне уже сейчас было трудно дышать.

Анника зажмурилась и закрыла уши руками. Двигатели начали набирать обороты, и самолет пошел на взлет. Она чувствовала, как вибрации его металлической обшивки передаются ее телу.

Колени Халениуса сталкивались с ее коленями.

Двенадцать часов назад она лежала в своей постели на Ангегатан вместе с ним с ощущением, что все было слишком рано или слишком поздно.

Время от времени она просыпалась с затекшей шеей и слюной в уголке рта. И каждый раз смотрела на сидевшего рядом с ней Халениуса, иногда он спал с полуоткрытым ртом, порой, не отрываясь, смотрел фильм на маленьком мониторе перед собой в крошечных наушниках, едва торчавших из ушных проходов.

В четыре двадцать утра (по кенийскому времени) ее тело отказалось расслабиться снова, и она воспользовалась системой развлечений авиалайнера. Выбрала себе фильм с молодой Джулией Робертс. Однако через каждые пятнадцать секунд картинка начинала дрожать, звук пропадал и помехи заполняли весь экран. И всегда, когда это случалось, она теряла нить, потом Джулия появлялась в новом обличье и говорила вещи, которые она не понимала. Через десять минут она сдалась и взамен стала смотреть картину со стареющим Адамом Сэндлером. История повторилась. Анника отказалась от своей затеи.

Снаружи раскинулось бесконечное черное пространство, не нарушаемое даже светом звезд, казалось существующих где-то совсем в другом измерении. Только лампа периодически мигала на крыле самолета. В салоне царил полумрак, большинство пассажиров спали, кто-то читал книгу или решал судоку, пользуясь местным освещением, спрятанным под багажным отсеком.

Анника наклонилась к своей сумке и выловила из нее распечатку статьи о Кении с landguiden.se, информационного сайта Института внешней политики обо всех мировых нациях. Она имела объем двадцать девять страниц и охватывала все, начиная с географии и климата и кончая историей, внешней политикой и туризмом.

Пожалуй, Таня Джимми Халениуса написала ее. Или каким-то другим образом приложила к ней руку, например анализировала содержание, давала экспертное заключение относительно современной политики.

Она наверняка была начитанная и талантливая.

В Восточной Африке находилась колыбель человечества, прочитала Анника. Люди жили на берегах озера Туркана в Северо-Западной Кении уже несколько миллионов лет назад.

Согласно переписи 2010 года в стране проживали 39 миллионов человек, за десять лет прирост населения составил одну треть.

Более половины из них еле сводили концы с концами, и число таких увеличивалось. Работали главным образом женщины. В 2005 году 1,3 миллиона кенийцев заразились СПИДом. 140 тысяч умерли от него в том же году, а еще больше от малярии. Периодически десятая часть жителей зависела от продовольствия, поставляемого по каналам ООН.

После президентских выборов декабря 2007 года по стране прокатилась волна насилия, затронувшая трущобы Найроби, но также города Элдорет и Кисуму, расположенные в ее западной части. 1100 человек были убиты, почти 600 тысячам пришлось бежать. Убийства отчасти происходили по этническому признаку. Наиболее пострадала народность кикуйю, ранее обладавшая политической властью.

Она опустила бумаги себе на колени, это напоминало увертюру к геноциду в Руанде, также в ход шли мачете, которыми убивали и калечили, но здесь имелось серьезное отличие: в тот раз мировое сообщество решило вмешаться. Кофи Аннан сыграл роль посредника, и массового кровопролития удалось избежать.

Она закрыла глаза и попыталась представить себе Томаса где-то среди всего этого, далеко на юге. Его руки и лицо, белые волосы и широкие плечи, он находился там, но картинка все время ускользала от нее, тонула в царившем в кабине монотонном гуле, грохоте, с которым металлический корпус проходил сквозь воздушные слои.