Не ходи к гадалке, Лиззи! - Галина Васильевна Герасимова

как оно выглядит. – Адвокат опустил фотографию. – А вы знали, что данное кольцо является артефактом и способно вызывать сильнейшую привязанность к носящему его объекту, вплоть до помешательства?

– Разумеется нет. Я не маг, – нервно ответил мэр, посмотрев на своего помощника.

Но рамол не позволил мистеру Крестору вмешаться.

– Больше нет вопросов, – закончил он.

Присяжные увидели и услышали то, что он хотел им показать, а выводы смогут сделать сами. В одном Крестор был прав – сейчас судили Марино, и мистеру Питти приходилось выкручиваться, чтобы показать настоящего убийцу, не выдвигая обвинений.

– Мистер Бастер, можете пройти на место, – отпустил мэра судья. – В качестве свидетеля со стороны обвинения вызывается баронесса Хамель.

Открылась дверь. Женщина в сопровождении стража порядка спустилась к трибуне. Виновато посмотрела на Тайлера – тот приветливо кивнул, всем видом показывая, что не в обиде и рад ее видеть. Прозвучали торжественные слова. Впрочем, Лиззи не сомневалась, баронессе присяжные поверили бы и без клятвы.

– Ваша милость, какие отношения связывают вас с мистером Марино? – Заложив руки за спину, мистер Крестор ходил вдоль своего места, еще больше нервируя свидетельницу.

– Он мой хороший знакомый. Иногда я прихожу в салон, чтобы погадать, иногда прошу мистера Марино посмотреть купленные мной артефакты. Я коллекционирую древности, и для благотворительных аукционов надо проверять, нет ли на предметах проклятий, – пояснила она для присутствующих, нервно заламывая руки.

– Значит, мистер Марино помогал вам определить, проклята ли вещь?

Баронесса почувствовала подвох в его словах.

– Да, – ответила осторожно.

– Возможно, подсказывал ценность вещи?

– Если я спрашивала. Но… Не так давно он помог избавить один артефакт от проклятия. Он рисковал жизнью…

– Спасибо, но это не касается дела, – прервал ее Крестор и повернулся к присяжным. – Свидетель только что подтвердила ранее выдвинутое предположение: обвиняемый прекрасно знал ценность украшений, особенно если это были артефакты. Он не мог не заинтересоваться обручальным кольцом своей жертвы. В конечном счете именно жажда наживы помогла следствию найти неопровержимые улики!

– Мистер Крестор, еще ничего не доказано, – напомнил судья, и тот склонил голову.

– Извиняюсь за поспешность выводов. – Бросил короткий взгляд на присяжных, посмотреть, как они отреагировали на его заявление.

– Мистер Питти? – Судья повернулся к адвокату гадальца. Рамол задумался, не спеша с вопросами, и судья повторил: – Мистер Питти, у вас есть что спросить у свидетельницы?

– Да, прошу прощения, ваша честь. – Он поднялся. – Ваша милость, за время вашего знакомства случалось ли, чтобы мой подопечный называл неверную цену артефактов или умалчивал об их свойствах? Пожалуйста, не торопитесь с ответом.

Баронесса задумалась, припоминая.

– Нет. Он всегда достаточно верно оценивал стоимость предметов, – с уверенностью ответила свидетельница.

– Значит, мистер Марино не пытался получить выгоду, пользуясь вашей некомпетентностью? – задал уточняющий вопрос мистер Питти.

Баронесса, догадавшись, куда он клонит, замахала руками.

– Нет, конечно нет! Наоборот, мистер Марино мне помогал! Однажды я чуть не продала за бесценок настоящую редкость, а он предупредил меня об обмане! Мистер Марино очень честный человек!

– Спасибо, ваша милость. – Адвокат склонил голову и повернулся к судье и присяжным: – Джентльмены, обратите внимание: мой подзащитный неоднократно мог воспользоваться доверием свидетельницы и получить артефакты гораздо ценнее описанного в деле. Так зачем ему прибегать к убийству с целью наживы?

Вопросы к миссис Хамель закончились. Баронесса, слишком перенервничавшая из-за вызова в суд, предпочла покинуть зал.

Мистер Крестор вызвал еще нескольких свидетелей: горничную, утверждавшую, что видела мистера Марино неподалеку от их дома, экзальтированную даму, обвинившую гадальца во лжи – дескать, он оговорил ее мужа, а тот ей вовсе не изменял (на этих словах даже самые строгие джентльмены заусмехались в усы).

Последним от свидетелей обвинения вышел фонарщик, работающий в квартале, где располагался салон. Теребя в руках шляпу, он сообщил, что на следующее утро после убийства к салону подъехал кэб, и гадалец кого-то заволакивал в карету. Утро было туманным, рамол ругался и выглядел подвыпившим, а подробности разглядеть не удалось.

Заседание затянулось. Адвокаты охрипли, зеваки заскучали, а Лиззи от волнения захотела есть. Будь у нее перо, давно бы сгрызла!

– Сделаем перерыв, – объявил судья.

Первым поднялся с места и, тяжело опираясь на трость, вышел из комнаты.

Лиззи влетела в каморку рядом с залом суда, не чувствуя под собой ног. Тайлер стоял у решетчатого окна, но обернулся почти сразу – и пошатнулся, когда она обняла его, вцепившись в плечи. За неделю он осунулся, но широкая улыбка осталась такой же заразительной. На скуле отцветал синяк. Лиззи слышала, что в первую ночь Тайлер подрался с сокамерниками, но потом его не трогали.

– Как ты? – спросила она на выдохе.

– Теперь – прекрасно.

Гадалец наклонился и коротко поцеловал ее, несмотря на недовольное ворчание Габриэля. Наручники мешали обниматься, но это совершенно не смущало. Как же хорошо было снова оказаться рядом, ощущать насмешливую уверенность, ловить лукавый взгляд. А скольким хотелось поделиться! Лиззи могла рассказать, как просыпалась ночами и долго не могла уснуть. В голове крутились их разговоры, прикосновения, признание, от которого то ныло сердце, то хотелось пуститься в пляс. Как каждый день она проезжала мимо тюрьмы в глупой надежде заметить его: смешно, там ведь забор в два ее роста! А статья – Тайлер ее читал? Что он о ней думает?

Но вместо лишней болтовни Лиззи только крепче обняла мужчину. Пяти минут, выделенных на встречу, только на взгляды и хватало.

– Не хочу расстраивать, но вы рано радуетесь. Не могу заявлять точно, но мне кажется, пока большинство присяжных на стороне мэра. И судья тоже сомневается, – напомнил брат, когда Лиззи все-таки отпустила гадальца.

Они так и не расцепили руки и смотрели друг на друга сияющими глазами. Словно Тайлер и правда уже стал свободным человеком.

Неудивительно, что брат злился. Радоваться раньше времени действительно не стоило. Они надеялись, что аргументы мистера Питти убедят хотя бы половину присутствующих или заставят перенести заседание, но о переносе не шло и речи.

– Кстати, что сказал по поводу улик следователь? – поинтересовался гадалец.

Найти подход к ведущему дело офицеру не удалось: они виделись на допросе дважды, и Тайлер убедился в одном – без весомых доказательств тот не поверит. Следователь относился к рамолам с предубеждением: недолюбливал и ждал подвоха.

– Признает, что, кроме найденных в салоне украшений, все улики косвенные. Но их достаточно, чтобы тебя посчитали виновным. Зато повешение могут заменить лет на двадцать каторжных работ.

– Ого! А ситуация-то налаживается. Каторга всяко лучше казни! – не без иронии хмыкнул Тайлер. – Но будем надеяться на лучшее. Еще не выступала защита. Роуз может