Суровые будни невесты императора - Наталья Мазуркевич

– Непонятно. С одной стороны, дядя прекратил мои поиски. С другой – я в это не верю. Не в его правилах отказываться. И я не знаю, чем его можно так напугать, чтобы он отступил.

– Все будет хорошо. – Сайлейн ободряюще коснулась плеча вампирки. – Вот увидишь. Все будет хорошо.

– Спасибо, – и пусть Эргианна не верила, ей было приятно чувствовать, что кому-то не все равно.

Письмо доставили ночью. Как и полагалось для таких писем, без подписи отправителя и тем более без указания места встречи. Всего две строчки:

Отпусти меня на волю,

Видеть солнце я хочу.

И Эйкен прервал свои дела.

Осень не радовала вампира: слишком сыро, слишком много болезней, которые плодились в кварталах бедноты, слишком много грязи. Только одно было прекрасно в этой погоде: свернувшего шею разорившегося аристократа или торговца с пробитым брюхом искали спустя рукава, дожидаясь, пока тело всплывет само – настоящее раздолье для гильдий. И для вампиров.

Другое дело, что Эйкен был гурманом и предпочитал чистую кровь, а такую, как прежде, приходилось добывать. Впрочем, сейчас он был сыт, и чужая кровь интересовала его меньше всего.

А вот предстоящая встреча у храма Солнечного бога занимала его куда как сильнее. Кто захотел с ним встретиться по делу клана? Кто не побоялся пригласить его? Эйкен не гадал: считал себя выше этого, но догадки имелись.

– Опаздываешь, – звонкий девичий голос, на сей раз без фыркающих интонаций зверя.

– Я удостоился чести увидеть твое лицо? – Эйкен не торопясь подошел к бордюру и уселся рядом с невысокой девочкой-подростком в одежде явно с чужого плеча.

– Думаю, скоро многие его увидят, так что… чего скрывать. – Сайлейн усмехнулась. Чего-чего, а лица в ее нынешнем наряде с нахлобученной на голову шапкой и шарфиком до самого носа было не видно. Только глаза сияли, отражая лунный свет.

– Котенок идет играть на большую сцену?

– Делаешь вид, словно первый раз слышишь об этом.

– Я не доверяю слухам, девочка, – свысока бросил вампир. – Но что ты от меня хочешь, Кати, раз позвала по делам клана.

– Хочу, чтобы вы решили одну проблему.

– С дядей твоей подружки.

– Да. – Сайлейн не стала удивляться осведомленности вампира. Он и на прошлой встрече намекал ей на свое знание.

– А для себя ничего не попросишь?

– Будет достаточно и этого. Тем более плату ты не назначил.

– Ради нашей дружбы – бесплатно.

– А мы дружим? – не удержалась девушка.

– С этого момента – да.

– И ты ничего не попросишь?

– Ты и так дала мне больше. Видишь ли, Кати, нейтралитет, которого мы придерживаемся, вынужденный. Мне, как главе, пришлось в свое время дать обещание, которое я не могу нарушить. Я не должен вмешиваться в распри наших кланов, если меня об этом не попросят ради одного из соплеменников. Ты попросила. Я услышал. Этого более чем достаточно. И предупреди свою подружку, что теперь она последний представитель своей семьи.

Больше он ничего не сказал. Плавно поднялся и быстро пересек дорогу, оставляя далеко позади мучившуюся сомнениями Сайлейн. Она хотела помочь своей новой подруге, но не навредила ли нечаянно? И как ей жить, если она только что сломала подруге жизнь? Имела ли она право? Оставалось только ждать исхода.

Сайлейн поднялась, поправила шапку, сунула руки в карманы и медленно побрела по мостовой. Ночная столица навевала воспоминания. Отрывочные, туманные, с каждым шагом становящиеся все более отчетливыми.

Она помнила, как впервые оказалась здесь, поступая в пансион. Как познакомилась с Ливией. Как первый раз сбежала с занятий вместе с княжной. Как им за это попало. Как они грабили яблоневый сад. Как чуть не попались, и только случайность уберегла их от повторного наказания. Девушка улыбнулась. Эти воспоминания были ее сокровенным кладом. Только для них с княжной, только их с княжной. Но было и другое…

Золотое сияние амулета, слова советника, летняя резиденция. Он. Губы сами растянулись в улыбке. Сайлейн вспомнила, как случайно обернулась, как пума – мудрая пума, словно уже тогда знавшая, чем все кончится, – не причинила ему вреда. Да, ведь она всегда была к нему добра, всегда подпускала. Зверь будто чувствовал то, что не было доступно ей самой. Чувствовал. Знал. Принял. Понял то, что не могла понять она. Не могла, пока не потеряла.

По щеке скатилась одинокая слезинка. Да, ей и сейчас было больно вспоминать их разрыв, больно было думать, что могло произойти, больно понимать, как близко они подошли к точке невозврата. Больно. Ей до сих пор было больно вспоминать.

И тут же другое. Яркий вихрь их новой истории. Совместные трапезы. Ночные прогулки. Поцелуи. Теплые объятия, в которых так приятно просыпаться по утрам. Его запах. Такой родной. Такой надежный. Такой… необходимый. Как и он сам.

Он, который принял ее. Который позволил решать самой. Который не дал упасть. Который был рядом. Даже когда они были далеко. Даже когда не могли разговаривать. Он, который смог убедить ее верить кому-то больше себя, верить и ждать. Верить и мечтать. Он, который перешагнул через прошлое ради нее, ради них, ради того, чтобы быть вместе. Всегда.

Сайлейн улыбнулась, запрокинула голову, подставляя лицо накрапывающему дождю. Похолодало. Но ей было тепло. Тепло знать, что она не одна. Тепло от одних только воспоминаний. Тепло от их будущего. А в том, что у них оно будет, она не сомневалась. Будет. Еще как будет. И никто, никто не сможет им помешать.

Над дворцом поднималось солнце, играло на начищенных до блеска доспехах стражи, заглядывало в приоткрытые оконца, дразнило домашних животных и будило некоторых сонных и ленивых леди. Сайлейн чуть приоткрыла глаза, пытаясь определить, сколько сейчас времени, и уже собиралась заснуть вновь, как почувствовала легкое прикосновение губ жениха к плечу.

Сладко улыбнулась и перевернулась на другой бок, оказываясь с ним лицом к лицу. Он тоже улыбался. Смотрел, как играет солнце на ее волосах, как в сонных глазках появляется улыбка, как она пододвигается к нему, утыкается лицом в его грудь и вдыхает. Вильгельм тоже любил ее запах, но, вероятно, для оборотня это значило больше.

– Люблю тебя, – слышит он и целует ее макушку.

– Люблю тебя, – признается и он.

– Я так не хочу никуда идти, – вдруг жалуется она и переворачивается на спину.

– А мы должны куда-то идти? – Он приподнимается на локте и с интересом смотрит на нее.

– А разве нет? – хитро улыбается она. Выжидает пару мгновений и садится, чтобы сокрушенно упасть на подушки и, протянув к потолку руки, начать жаловаться: – Боги, за что вы так со мной! Еще вчера этот мужчина хотел свадьбу, убеждал меня в ее необходимости, целовал, говорил, что любит, а сегодня, стоило мне понять, что я жить без него не могу, не хочу просыпаться одной по утрам, не хочу никуда бежать, не представляю себя без него, он идет на попятную! Боги, за что мне все это!