Надломленные души - Тьерри Коэн

Достав из кармана листок бумаги, на котором неровным почерком была записана его речь, огорченный подросток решил присесть на скамейку и еще разок пробежать глазами шпаргалку.

Но в момент, когда Дилан поднялся со скамьи, чтобы пойти и присоединиться к Лане, наверняка уже стоявшей перед дверью Зала Клятв, к замку подъехал автомобиль и остановился всего в нескольких метрах от него. Вышедший первым водитель открыл заднюю дверь, и появилась Лия, бледнее обычного, с запавшими глазами, но с лицом, освещенным неповторимо лучистой улыбкой.

Приблизившись неуверенным шагом, она произнесла:

— Здравствуй, мой Маленький принц!

— Лия! Как я рад тебя снова увидеть. Я уже думал, что тебя не отпустят, что ты не придешь.

— Ты шутишь? Ни за что на свете я бы не пропустила церемонию. Я же обещала.

Он смотрел на девушку не отрываясь.

— Ну что, ты так и останешься стоять столбом? Даже меня не поцелуешь?

— Ну это… я знаю, ты любишь, когда кто-нибудь тебя целует.

— Да. Но ты для меня вовсе не кто-нибудь. И я хочу, чтобы ты меня сейчас обнял крепко-крепко и поцеловал.

Тогда он осмелел, подошел к Лии и сжал ее в объятиях, расцеловав в обе щеки. Его волнение и радость невозможно было передать! Чувствуя, как худенькое и горячее тельце Лии прижимается к нему, ощущая аромат ее волос, кожи, подросток задрожал.

— Дилан, я должна с тобой поговорить.

— Да, конечно.

— Не уверена, что сейчас самый подходящий момент… но мне необходимо тебе это сообщить. Пойдем туда, — предложила девушка, показывая на скамейку, где они обычно проводили время.

Взяв его руку в свои, когда они сели, Лия произнесла:

— Буду с тобой откровенной до конца, Дилан. За время, что ты провел здесь, ты стал для меня очень важным человеком.

Горячая волна поднялась из его легких, разлилась по всему телу, подступила к лицу, воспламенив щеки.

— Ты для меня тоже очень…

— Знаю, Дилан, — перебила она его. — Мы с тобой похожи на двух влюбленных, не так ли?

— Да, кажется, так, — пробормотал он.

— Похожи… Но мы на самом деле не влюбленные. Потому что я против этого.

— Прости, но я тебя не понимаю.

— Я больна, Дилан.

— Знаю, но тебя же лечат!

— Нет, они делают все, чтобы уменьшить мои страдания, но вылечить не могут. Мне не повезло. У меня редкое врожденное заболевание, такие болезни еще называют «сиротскими»…[29] Разве не смешно заболеть им девчонке, которая и на самом деле сирота? — попыталась она пошутить.

Дилан не понимал, что это означает, но смысл ее слов уловил.

— Нет, не смешно. И это… очень серьезно?

— Очень. Врачи не дают положительного прогноза. Я могу умереть завтра, через неделю, через месяц, через год… Когда — неизвестно.

В Дилане словно что-то сломалось. Страшная тяжесть сдавила грудь, дыхание прервалось.

— Здесь никому ничему не известно. Даже если в Институте и приветствуется предельная откровенность учеников друг с другом, я предпочитаю хранить этот секрет. Мне не хочется, чтобы отношения с окружающими приобрели фальшивый характер из-за сочувствия ко мне или жалости.

Дилан молчал. Мозг его решительно отказывался воспринимать такую информацию.

— Я и тебе ничего не хотела говорить. Мне нравится, как ты на меня смотришь, как слушаешь, как сильно в меня влюблен. И мне не хотелось, чтобы ты начал смотреть на меня по-другому. Но когда меня забрали в больницу, я впервые подумала об этом серьезно. И сказала себе: если я не вернусь, если умру, не поговорив с тобой, ты почувствуешь себя преданным, несчастным от того, что ничего не знал. Тогда я дала себе слово все тебе рассказать, если это обострение меня не убьет.

— Я понимаю… Но, может быть, все-таки исцеление возможно! — воскликнул он.

— Нет. Институт посылал меня на консультации к самым знаменитым профессорам. Не будем тешить себя иллюзиями.

— Не могу в это поверить!

— Знаю, это трудно, даже немыслимо. Но это так. Родители бросили меня из-за моей болезни, сочли, что не смогут растить обреченного ребенка.

— Я…

— У меня есть к тебе просьба, — вновь прервала его девушка.

— Все, что захочешь, — прошептал парень дрожащим голосом.

— Пусть между нами все останется прежним, Дилан. Взгляды, слова, даже молчание, которое мы научились с тобой делить. Рядом с тобой я чувствую, что живу.

— Тогда я буду проводить с тобой все дни и ночи, чтобы ты оставалась такой же живой, как и я, очень долгое время.

Она улыбнулась, смутившись.

— Как ты красиво сказал. Да ты становишься поэтом!

Дилан продолжал молчать. Чтобы он сейчас ни провозглашал, чего бы ни обещал сделать, ничто не изменит ужасной реальности. Он попробовал представить Лию мертвой, представить, как будет без нее жить, но тут же прогнал эти мысли. Чудеса существуют. Разве не был чудом тот день, когда его пришли забрать из родительского дома?

— Я не позволю тебе уйти, Лия.

— Придется. Когда-нибудь. Ну а пока я еще успею прочесть тебе самые лучшие книги, которые знаю.

Потрясенный, Дилан кивнул. Ему хотелось кричать в голос, плакать, но он не посмел ничем оскорбить достоинства Лии.

— А знаешь, я ведь не умру окончательно. Когда я уйду, я продолжу жить в тебе, в том, что я успела посеять у тебя в душе и сердце. Вот так мы и продолжим свой путь вместе, слившись воедино.

Он схватил Лию, прижал к себе и не смог на этот раз удержаться от слез.

— Нет, не плачь ни в коем случае, — шепнула она.

— Это от радости, что на свете наконец-то появился человек, которого я люблю и который платит мне тем же.

Антон, Лео и другие преподаватели торжественно ввели Лану и Дилана в Зал Клятв. Конечно же, кандидаты в полноправные члены Института волновались, но в поведении их наставников было столько теплоты и участия, что понемногу они начали успокаиваться.

Слово взял Антон:

— Дорогие Лана и Дилан! Пришел день, когда завершился подготовительный этап вашего пребывания в Институте Воли. У вас было достаточно времени, чтобы ознакомиться с нашей организацией, узнать учителей, воспитанников, а также усвоить провозглашенные нами ценности. И теперь пришел час выбрать — останетесь вы и дальше в Академии либо покинете ее стены. Как вам уже известно, в случае если вы решите уйти, мы не станем отсылать вас обратно, в ту жизнь, из которой вас вызволили. Вас определят в школу-интернат, где вы ни в чем не будете нуждаться, да и мы не собираемся прерывать с вами связь и постараемся быть вам полезными при необходимости. Если вы захотите остаться, это будет означать, что вы готовы и дальше следовать нашим принципам, активно участвовать в жизни Института и сделаете все от вас зависящее, чтобы всесторонне развить потенциал вашей личности в интеллектуальном, физическом и моральном отношении. Вы должны быть готовы мужественно и достойно выдержать все испытания, которые вам встретятся на тернистой дороге по преодолению себя. Итак, каково ваше решение?