Шоу непокорных - Хейли Баркер

Я не свожу с него глаз, но он так ни разу не посмотрел вниз. Тогда я делаю шаг вперед и становлюсь прямо напротив него в надежде привлечь к себе его внимание. Я не знаю, какой от этого толк, но я хочу, чтобы он знал, что я здесь.

Процессия медленно приближается, но я продолжаю стоять посередине площади, на виду у всех. Внезапно я вижу лошадь породы паломино. Я узнала бы его где угодно. Он по-прежнему прекрасен, этот скакун, он таких же благородных кровей, что и Чистые.

На его спине стоит белая фигура, улыбается, машет руками собравшейся вокруг толпе. Люди ахают, взволнованно кричат.

Это призрак. Иначе и быть не может. Тот же рост. Те же жесты. Та же маниакальная улыбка. Разница лишь в том, что он с ног до головы белый. Белый костюм, мертвенно-белое лицо. Лишь глаза по-прежнему горят голубым огнем.

Процессия останавливается. Золотые нимбы на головах у детей начинают светиться, а сами они начинают петь. Звучит хор ангельских голосов, их хрустальные звуки уносятся к ночному небу.

Узрите! Узрите!

Он воскрес! Он воскрес!

Аллилуйя! Аллилуйя!

В окружении хора ангелов, широко раскинув руки и запрокинув голову к небесам, на крупе лошади стоит восставший из мертвых Сильвио Сабатини.

Я осторожно открываю дверь и, высунув голову, оглядываю темное пустынное поле. Через забор просачивается свет тысячи огней и шум огромного луна-парка.

Я крадучись приближаюсь к воротам и пробую ключи. Один. Второй. Третий. Наконец, раздается щелчок, и ворота открываются.

Я маню к себе Шона, нервно поглядывающего на меня с верхней ступеньки лестницы. Собравшись с духом, он, насколько позволяют силы, бежит ко мне, а добежав, складывается пополам и пытается отдышаться. На это уходит какое-то время, но затем он выпрямляется, и я вижу в его глазах все тот же огонек надежды. Я заставляю себя улыбнуться ему. Не хочу показывать ему, что на самом деле чувствую одну лишь обреченность.

Мы проскальзываем на территорию цирка.

Как ни странно, нас не схватили. Я быстро оглядываюсь по сторонам и с облегчением вздыхаю. Похоже, нас никто не заметил. Поблизости вообще никого нет. Насколько я понимаю, все толпятся на той стороне площади и вдоль главной аллеи, наблюдая за процессией. Там есть оркестр, настоящий оркестр, и поющий ангельскими голосами хор. Все дети идут впереди. Одетые в белое, они делают колесо, а среди них, стоя на крупе лошади, движется Сильвио. Никакой трости я не замечаю, никаких признаков травмы. Он, словно Христос, стоит, раскинув руки. Его взгляд обращен в небо.

Я смотрю на Шона и закатываю глаза.

— Что за идиот!

Он смеется.

— Давай лучше, пока они далеко, сделаем отсюда ноги.

Я смотрю, куда бы нам пойти.

Слева в самом конце есть карусель, и на ней заметно тише, чем на других аттракционах. Судя по ее виду, это старая добрая карусель, без каких-то садистских примочек. Похоже, она предназначена для самых маленьких детей и их родителей. Но она пуста. Все Чистые, которые пришли сюда, даже те, что привели с собой детей, объяты одним и тем же желанием — увидеть за свои деньги как можно больше страданий и крови. Безобидная карусель с ее лошадками никому не интересна.

— Вон та карусель! На счет три беги к ней.

Шон смотрит туда, куда я ему указываю.

— Итак, раз, два, три! Беги!

Я как будто приросла к месту. Никуда не бегу. Нигде не прячусь. Я ничего не делаю, лишь стою и глазею на него с широко раскрытым ртом. Его взгляд скользит по мне. Внезапно он резко оборачивается и в упор смотрит на меня.

Я отвечаю ему тем же.

Наконец, с большим опозданием я стряхиваю с себя оцепенение.

Позади меня, у аттракциона «Смертельный удар» еще один Чистый пытается стукнуть по резиновой подушке с такой силой, чтобы железное ядро долетело до Эммануила.

Я выхватываю молот из его рук и со всех ног бегу через площадь. Увы, когда я оборачиваюсь, то понимаю, что уже слишком поздно.

Сильвио слез с лошади и медленно идет через площадь в мою сторону. В его глазах застыл голод.

Где же мне спрятаться?

Впереди, медленно кружась, маячит старомодная карусель. Я забегаю за нее и запрыгиваю.

Это обычная карусель, без каких-либо уродливых пыточных приспособлений. Наверное, именно поэтому здесь так тихо. Похоже, что здесь вообще никого нет. Я пролезаю внутрь и прячусь за лошадкой и каретой, безмятежно покачивающимися вверх-вниз, вверх-вниз. Карусель вращается медленно, я осторожно высовываю нос наружу. Сильвио все еще пересекает площадь, шагая в мою сторону. Он то и дело вертит головой, а значит, не знает, где я. Он идет, опираясь на трость. Возможно, я сумею убежать. Я пристально слежу за ним.

Увы, в самый последний момент он замечает меня.

Прижавшись спиной к центральной колонне, я осторожно перемещаюсь на другую сторону карусели.

Мы укрылись на карусели, притаившись за лошадью с тележкой.

На той стороне площади Сильвио все еще стоит на своем паломино, улыбаясь и что-то крича столпившимся вокруг него людям. Внезапно выражение его лица меняется. Он пристально смотрит куда-то в даль. Он явно что-то заметил, причем это нечто ему не нравится.

Не иначе как это брат Шона и его команда.

Я смотрю туда, куда устремлен взгляд Сабатини, но вижу вовсе не группу вооруженных мужчин. Я вижу девушку. И эта девушка бежит через площадь с молотом наперевес. Она приближается к нам и запрыгивает на карусель.

Это не просто девушка, а моя. Моя Хоши.

Она на другой стороне от нас. Я больше ее не вижу, но она всего в нескольких метрах от меня.

Что она здесь делает?

Я встаю. Я хочу пробраться к ней, но Шон хватает меня за руку и тянет вниз.

— Погоди! — шипит он. — Дождись, когда подвернется подходящий момент.

Прячась за лошадками, я осторожно передвигаюсь на другую сторону.

Где же Сильвио?

Внезапно мне на спину ложится чья-то рука и кто-то резко разворачивает меня. Я смотрю в белое лицо призрака.

— Хошико! — восклицает Сабатини. — Какой приятный сюрприз! — От его голоса в моих жилах стынет кровь, ноги становятся ватными. От его голоса мне к горлу подкатывается тошнота. От страха, шока и омерзения у меня перехватывает дыхание. Этот голос долгие годы преследовал меня в ночных кошмарах.

Я пытаюсь поднять молот, но, увы, слишком поздно. Сабатини заламывает мне руку и резко заводит ее за спину. Я роняю молот, и он с громким металлическим стуком падает. Другой рукой он стаскивает меня за волосы с карусели и швыряет на землю. К тому моменту, когда я поднимаю глаза, вокруг нас уже собралась толпа народа. Все до единого, кто только пришел в цирк, таращатся на нас. Таращатся на меня. Все те люди, которые наблюдали парад, видели, как он спрыгнул с лошади, как хромая поспешил через площадь. Неудивительно, что они бросились следом за Сильвио, а по пути за ними увязались и другие.