За все надо платить - Александра Маринина

Он сказал это так серьезно, что она вдруг поверила. Ее сразузазнобило и захотелось присесть.

– Значит, они сюда приходили, – тихо произнеслаона. – Они опять принялись за свое. Черт бы их взял!

Она помнила, что первый ее контакт с конторой начался точнотак же: она пришла домой и обнаружила, что дверь в квартиру открыта. Невзломана, а аккуратненько открыта точно подобранным ключом. А после этого ейвпервые позвонил приятный баритон, который теперь она узнавала с полуслова, ипредупредил, что тот страх, который она испытывает, находясь одна ночью вквартире и зная, что у неведомого противника есть ключи, так вот этот страх –только мягкое начало, тихая увертюра. Если она, Анастасия Каменская, не будетслушаться, то ей быстро объяснят, что такое настоящий страх. Тогда приятныйбаритон сказал ей: «Сегодня вам дали попробовать маленький глоточек. Будетевести себя неправильно – придется выпить всю чашу до дна и залпом».

Замок Настя сменила, но для конторы, как, впрочем, и длямножества других «специалистов», это не было проблемой. Ставить стальную дверьи хитрый сейфовый замок ей и в голову не приходило, красть у нее было нечего, ас точки зрения защиты от конторы тратить деньги на укрепление дверей былобессмысленно. Они все равно найдут способ напугать до полусмерти. И чего они кней прицепились?

– Слушай, а чего они к тебе прицепились? – спросилЛеша, словно прочитав ее мысли. – Тебя же от работы отстранили, ты всеравно ничем не можешь быть им полезна.

– Знаешь, Лешик, еще вчера мне казалось, что я понимаюсмысл их действий, – задумчиво ответила она. – В них былаопределенная логика. Они хотят, чтобы я с ними сотрудничала, они хотят менязавербовать, как в свое время завербовали Володю Ларцева. Поэтому и влезли внашу квартиру, пока мы с тобой вчера в гостях чай распивали и планы строили. Новечером они мне позвонили, и я, честно признаться, растерялась. Я ведь былауверена, что фотографии генералу прислали именно они, чтобы выбить меня из равновесия,устроить мне неприятности на работе вплоть до угрозы увольнения. Расчетпростой. Если меня не уволят, то крови столько попортят, что повторения мне ужене захочется и я буду делать все, что прикажут. Если же уволят, то меня,несчастную и несправедливо обиженную, пригреют, утешат, протянут мне рукупомощи, постараются сыграть на эмоциях и пробудить пакостную мстительность.Каков бы ни был результат проверки, я сделаюсь для них легкой добычей. Вот такпримерно я рассуждала вчера.

– А потом что случилось?

– А потом мне показалось, что все не так. Тот тип,который мне звонил, был так удивлен, услышав о моих неприятностях, что,по-моему, дар речи потерял. Значит, фотографии пришли не из конторы. Тогдаоткуда? Кому нужно, чтобы меня отстранили от работы? Кто это все затеял? Явообще перестала ориентироваться в ситуации, и мне это не нравится.

– Но ты же говорила, что выяснила, кто тебяфотографировал.

– Я выяснила, чья машина, и не более того. Кто в нейсидел? Кто делал снимки? Поэтому я и просила вчера тебя и Сашу мне помочь.Сегодня этим Тришканом будет заниматься Коротков, а дальше посмотрим, как делоповернется. Ладно, солнышко, работай, не буду я тебе голову морочить. Пойдукофе допью, может, что придумается.

Она снова ушла на кухню. Кофе стал совсем холодным, она сотвращением отставила чашку и закурила. Потом вылила кофе из чашки обратно вджезву и зажгла газ под ней. Мысль о том, что в ее квартире побывали в ееотсутствие посторонние, была неприятной. Интересно, заходили ли они на кухню?Может быть, сидели на том же стуле, на котором сейчас сидит она?

Настя непроизвольно вскочила и уставилась на стул. Да чтоэто с ней? Они трогали компьютер, включали его, смотрели ее материалы. Хорошо,что Лешка умеет об этом не думать, сел и работает себе спокойно. Она бы несмогла. Она бы все время помнила о том, что к этим клавишам прикасались чужиевраждебные руки, и вряд ли сумела бы преодолеть отвращение.

Интересно, а сумку тоже они разрезали? Очень похоже на ихманеру – реального вреда не наносить, но попугать от души. Ничего не пропало,но ведь могли украсть удостоверение. Мороки было бы! Пришлось бы срочно бежатьв отделение милиции, писать заявление о краже, потом долго уговаривать, чтобыего приняли и зарегистрировали. В милиции такого рода кражи терпеть не могут,шансов на раскрытие никаких, только лишний «висяк». Но справка о возбужденииуголовного дела в таких случаях нужна позарез, без нее будет считаться, чтоудостоверение Настя потеряла по халатности. Одним словом, головная боль истрогий выговор ей были бы обеспечены.

Она без удовольствия выпила подогретый кофе, сжевала гренки,почти не чувствуя их вкуса, и стала одеваться. Раз уж у нее появилось свободноевремя, нужно пойти поискать новую сумку взамен испорченной.

* * *

Грузный человек с гладким моложавым лицом недовольнопоморщился, слушая голос, доносящийся до него из телефонной трубки.

– Я сделал все, что мог, нашел в ее компьютере записи отом изнасиловании.

– Там была моя фамилия?

– Была. Я ее стер. Что еще вы от меня хотите?

– Гарантий, Славик, гарантий. Я заплатил тебе хорошиеденьги за то, чтобы моя фамилия там не фигурировала, и хочу быть уверен, что тысделал все как надо. Какие у тебя основания думать, что моей фамилии большенигде нет?

– Но я просмотрел все материалы, в которых речь идет обизнасилованиях за последний месяц. Все, вы понимаете? И ваша фамилия мнепопалась только один раз. Что я могу еще сделать?

– Ты должен был посмотреть ее бумаги. Мы, кажется, обэтом договаривались.

– Я поручил это своему человеку, но он не смог.

– Что значит «не смог»?

– Обстоятельства не сложились.

– Послушай, – вскипел мужчина с моложавымлицом, – я не хочу этого слышать. Я плачу тебе за то, чтобы у тебяобстоятельства складывались так, как нужно. Не можешь сделать – нечего былобраться.

– Не понимаю я, – буркнул в трубкуДружинин. – Вы же никого не насиловали, вы свидетель. Чего вы боитесь-то?

– Не твое дело. И учти, если мое имя всплывет, головыты не сносишь, я тебе обещаю.

* * *

К утру Арсен совершенно успокоился. Неудачи и мелкие провалыникогда не выбивали его из колеи надолго, он был оптимистом, умел не унывать ив свои без малого семьдесят лет любил жизнь так, как не любил ее в молодости.Жизнь тем и хороша, рассуждал он, что все время преподносит сюрпризы инеожиданности, заставляя постоянно быть в тонусе, не расслабляться.Непредвиденные препятствия будили в нем спортивный азарт и желание непременносделать по-своему.

Он дождался, пока жена уйдет навестить дочь и внуков, саппетитом позавтракал, просмотрел свежие газеты, потом позвонил Виктору и велелприехать. Тот примчался минут через тридцать, благо было не особенно далеко.