Волчонок - Генри Лайон Олди

Вокруг царила белая кипень. Бурление слюны; летящий плевок великана. Брызги тяжкими плюхами рушились со всех сторон. Воздух полнился колючей водяной пылью. Ее наискось пронизывали лучи солнца: пляска сотен радуг. Справа и слева вихрем неслись отвесные скалы. Бурые жилы железняка прорезали серый гранит, в изломах трещин лезла к свету вездесущая зелень. Сверху, в полусотне метров, над краями ущелья свешивались резные веера — листья пальм и какой-то неопознанной флоры. На плато царили их величества джунгли, ждали своего часа: возвращаться должны были сушей.

Обратный путь считался более опасным.

Марк хмыкнул. Ага, сплав по Дамбадзо — увеселительная прогулка! Стены скользкие, уцепиться за выступ не даст течение. А если туземцам вздумается уронить пару глыб или попрактиковаться в метании копий по движущимся мишеням… Одна надежда: никому и в голову не придет, что либурнарии рискнут спускаться на лодках по Неприятности. Здешним племенам до них дела нет.

Кроме вождя Афолаби, разумеется.

За спиной остался «Дикарь» — либурна села на луг, подходящий по размеру. За спиной остались дни, проведенные младшим офицером Тумидусом на борту «Дикаря». В их числе день, когда он впервые увидел либурну…

Возле «Дикаря» жужжал трап-эскалатор: шла погрузка рабов в энергоотсек. За погрузкой наблюдал хмурый сервус-контролер. Временами он шумно сморкался в клетчатый платок. Чуть дальше, спиной к взлетному полю, разговаривала по коммуникатору женщина в форме обер-декуриона.

Марк шел к либурне, чувствуя себя призраком. Настоящий Марк остался в части № 17247, раздерганный на тьму фрагментов. Сразу по прибытии на Прецилл в него вцепились клыками и когтями. Тысячи объемных снимков со всех ракурсов: Марк в форме, Марк в полосатом тельнике, Марк голый по пояс. Марк на построении, Марк у навигаторского пульта, Марк на стрельбищах. Марк у холодного, неприветливого моря. Марк в скалах. Марк в сортире: по малой нужде — отдельно, по большой — отдельно. Марк в увольнении — бар, улица, парк с аттракционами. Бордель, постель с голой девкой. Девка оказалась бойкой: поначалу Марк стеснялся, но скоро ему стало не до оператора. Впрочем, от бравого либурнария требовалось немного: лечь, повернуться, прижаться, привстать. «Хорош, боец, — махнул оператор. — Не увлекайся. Остальное я тебе сам нарежу…» Краем глаза Марк заглянул в операторскую сферу: там творился полный бардак. Марк-иллюзия вытворял такое, что краснели уши. Поймав его взгляд, оператор переключил видео: теперь Марк палил из «Универсала» в скалах над холодным морем. Бой выглядел устрашающе. Орали чайки, орал Марк — натурально до колик.

— Вот так, боец. — Оператор подмигнул. — Монтаж правит миром. Ну и скажи: на хрена ты теперь нужен живой?

Давая расстрельные подписки, одна другой страшнее, Марк вспоминал слова оператора. Хуже того, он готов был поверить, что попал в лапы Игги Добса, стилиста-наркомана. Что из Марка Тумидуса делают линейку «милитари-стайл». Завтра жирные ублюдки растиражируют его облик по всей Ойкумене, а оригинал на всякий случай распылят в утилизаторе. Когда пасмурным, ветреным утром — «Подъем! Полчаса на сборы!» — Марка отвезли на космодром, он не поверил своему счастью.

— «Дикарь». — Мучитель-оператор указал на одинокую либурну. — Иди служи…

Ну, Марк и пошел.

Лодку подбросило на перекате.

У всех лязгнули зубы. Днище с мерзким скрипом проехалось по камням. Марк напрягся, ловя равновесие. К скрипу он привык. Нанопластовое волокно баллонов, изготовленных умельцами Ларгитаса, выдерживало пистолетный выстрел в упор. Лодку швырнуло еще раз и еще. Левый борт опасно вздыбился; Марк бросился на него, карабкаясь, как на стену. Остальные тоже навалились, и лодка с неохотой выровнялась. Хорошо, что груз был принайтован намертво, иначе лишились бы снаряжения. Рядом мелькнули блестящие хищные клыки камней и убрались прочь. Лодка пошла плавнее, движение замедлялось.

Встряхнувшись мокрым псом, Марк огляделся. С поднятого забрала шлема стекали прозрачные капли. Искрясь на солнце, они слепили глаза. Стены ущелья в этом месте понижались и вскоре сходили на нет. Река величественно растекалась вширь, умерив безумный бег. Вода еще бурлила, швыряясь клочьями пены, но уже стало видно дно — каменистое, с языками песчаных намывов.

Впереди по правому борту виднелась широкая коса. За ней вставала темно-зеленая стена с багровыми подпалинами. Шесть узких тел уткнулись в косу острыми носами, до половины выбравшись на песок. С опозданием Марк сообразил: это не аллигаторы и не пресноводные акулы. Это лодки дикарей. А из джунглей уже бежали чернокожие туземцы в травяных юбках, кричали, призывно махали руками. Один воздел над головой блестящий цилиндр. Опустив забрало и дав увеличение, Марк опознал в цилиндре стандартный термос на шесть литров.

Условный знак от вождя Афолаби.

II

Туземцы с живым интересом наблюдали, как либурнарии спускают воздух с лодочных баллонов. Когда раздалось громкое шипение, стоявшие ближе всех попятились, показывая руками: змеи! Смех и подначки сородичей вернули их на место. Кто-то сунулся помочь, но Крыса, включив коммуникатор в режим перевода, погнал доброхотов: как бы не стащили чего-нибудь! Впрочем, едва снаряжение было разобрано, тот же Крыса нагрузил туземцев по полной программе, велев нести и упакованные лодки, и груз, предназначавшийся в подарок великому царю Афолаби.

Ослушаться звездного вождя никто не рискнул.

Марк отметил, что при местных Крыса именует Афолаби царем. Две сотни головорезов с копьями, собирающих дань с двух десятков мирных деревенек, — царство, больше похожее на бандитский террор, и все же титул есть титул.

Психология, вздохнул Марк. Психология ботвы, чтоб ее…

Поклажу туземцы уложили на древки копий, как привыкли носить охотничьи трофеи. Водрузив копья на плечи, дикари гуськом двинулись по уходящей в джунгли тропе. Колонна либурнариев — сорок восемь человек — пошла следом. Тропа оказалась натоптанной: чистый хайвей по здешним меркам. Вряд ли какая-либо тварь отважилась бы напасть на многолюдную толпу: Ломбеджи не Тренг, динозавров нет. Тем не менее Марк бдительности не терял. Он вглядывался в сумрак, переплетенный лианами и воздушными корнями, время от времени переключал шлем в ИК-режим. Живность размером больше зайца в радиусе видимости так и не появилась.

До деревни, которую Афолаби именовал «столицей», добрались через четверть часа. Похоже, любимой геометрической фигурой ломбеджийцев был круг. Деревня состояла из сотни круглых хижин на толстых сваях. Хижины отличались размерами: больше, меньше, совсем мелкие — считай, игрушечные. В центре возвышался дворец — пятнадцать метров в диаметре. От некрашеных «трущоб» дворец отличался тем, что был старательно выкрашен в ярко-малиновый цвет. Крышу его покрывали не пальмовые листья и даже не связки тростника, а прозрачная гидрофобная пленка, натянутая на каркас из дерева.

Поле за деревней радовало глаз светлой зеленью всходов. Оно тоже имело форму круга. Защищала поле ограда, хлипкая на вид, на которой что-то шевелилось и дергалось, издавая глухой рокот. Сторожевых обезьян там посадили, что ли? Марк опустил забрало, дал увеличение: на изгороди красовались ряды высушенных тыквочек, колышущихся под ветром. Внутри тыкв, рокоча, перекатывались орехи или мелкие камешки — шумовой барьер от лесных мародеров.