Воин пяти Поднебесных: Пророчество - Уэсли Чу

Женщина, решив, что с ребенком случилось нечто ужасное, отозвалась на этот внезапный приступ горя без особого сочувствия.

— В чем дело? — закричала она. — Что такое с моим сыном? Он проклят?

Она задумалась на мгновение — и схватилась за сердце.

— Он Вечный Хан?!

Сали подумала о Цзямине и чуть не разразилась язвительным смехом.

— Нет, госпожа, ваш сын не Вечный Хан.

На лице матери явственно читалось разочарование. Оно пропало, когда женщина увидела заплаканные глаза Сали.

— Тогда в чем дело, Искатель Души?

Сали быстро овладела собой и покачала головой.

— Ни в чем. Я искала одну девушку и не нашла ее.

Женщина ласково коснулась ее плеча.

— Я скорблю о вашей потере. Мой муж пал в бою, а старшая дочь умерла от болезни здесь. Вы уверены, что поискали всюду?

— Я испытала всех, кому еще нет восемнадцати.

Женщина нахмурилась:

— А вы видели тех, кто живет в поместье генерала?

Сали внимательно взглянула на нее.

— Что за поместье? Сколько там наших?

— Не знаю. Примерно четверть числа живущих в этом квартале. Это личные слуги генерала Цюань Са. Среди них и моя названая сестра. Она работает садовницей. Время от времени она приходит в город, чтобы нанять рабочих. Насколько мне известно, содержат их неплохо, только не разрешают выходить когда вздумается, и к тушению огней все должны быть на месте. Будь моя воля…

Сали перестала слушать. Цюань Са, генерал, разоривший Незру, держал в своем поместье сотни катуанцев. Почему она об этом не знала? Совет недоглядел или умолчал намеренно? Был лишь один способ получить ответ.

Она извинилась перед хозяйкой, погладила малыша по голове и зашагала по улице. В душе у нее так и кипело. Она даже не помнила, как добралась до дома, в котором собирался Совет Незры. Стражники, охранявшие главные ворота, увидели Сали с конца улицы и торопливо выстроились в ряд. От них не укрылось, что она в ярости.

Командир стражи шагнул вперед и направил на Сали копье.

— Стой, и ни шага дальше. Что тебе нужно?

Сали стремительно выбросила руку и ухватила копье за конец. Ее тело изогнулось, словно хлыст, ци пронизала его, скользнула по древку, обожгла ладони стражника. Мужчина вскрикнул, когда оружие вылетело у него из рук. Не сводя глаз с ворот, Сали с громким стуком швырнула копье в ближайшую стену и двинулась дальше. Она даже не замедлила шага. Остальные стражники живо поняли, с кем имеют дело. Испуганно крича «Бросок Гадюки!», они разбежались в стороны. Остался только один — храбрый, а может быть, глупый.

К удивлению Сали, это оказался оленеглазый юноша, с которым она познакомилась несколько дней назад. Он стоял перед ней, дрожа от страха.

— Прости, Бросок Гадюки, но я тебя не пропущу.

Сали остановилась, когда наконечник копья легонько коснулся ее чешуйчатого доспеха.

— Тебя, кажется, зовут Хампа? Твоя смелость и верность долгу достойны восхищения, но благоразумия тебе явно недостает.

Хампе явно понравилось, что она запомнила его имя. Но уступать он не желал.

— Я умру, защищая Незру.

У парня была хорошая голова на плечах. И это грозило ему гибелью. Очень жаль.

— То, что ты защищаешь, не есть Незра. И я тебе не враг.

— Не дело воина выбирать, когда исполнять свой долг, а когда нет.

Отличный ответ. И всё же…

— Выбирать приходится всегда, юноша. Никогда не сражайся вслепую, никогда не жертвуй жизнью зря.

Сали сказала это и сама вздрогнула.

Хампа еще немного поколебался — и медленно опустил копье.

Сали коротко кивнула ему в знак одобрения и прошла мимо. Остальные стражники, вернувшись, двинулись за ней, но никто не смел ее задержать. Сали миновала ворота, обогнула здание и направилась в сад на заднем дворе. Вероятно, Совету сразу сообщили о прибытии незваной гостьи: в дальнем конце моста ждали два отряда стражи. Сали уже раздумывала, как бы их обезвредить, никому не навредив, но тут появился Ариун и избавил ее от этой заботы.

— Сальминдэ, — произнес он, — чем обязаны?

— Ваш Совет должен был составить список всех катуанцев, которым еще не исполнилось восемнадцати, — спокойно сказала Сали.

Ариун кивнул:

— Мы это и сделали. Неужели ты не получала наших писем?

— Вы забыли тех, кто живет в поместье Цюань Са. Мне они тоже нужны.

— К сожалению, они вне досягаемости Совета.

Сали наконец дала волю гневу:

— Это же наши люди! Их тоже нужно включить в списки! Их детей следует испытать!

— Невозможно.

Наигранное спокойствие Ариуна ее не остудило. Сали заметила, что на мосту у нее за спиной появился еще один отряд.

— Совет сделал все, что мог. Личные слуги генерала вне нашей власти.

— Вне власти правящего Совета Незры?

— Они недосягаемы даже для Искателей Души и Бросков Гадюки, — твердо сказал Ариун. — Ссора с чжунским генералом может стоить нам больших неприятностей.

Сали с презрением взглянула на бывшего начальника обороны.

— Сколько там детей, Ариун? Сколько возможных Ханов я должна оставить без испытания?

— Не знаю. Это не мое дело и не твое. Совет запрещает тебе связываться со слугами генерала. Наш народ не выдержит новых ударов.

— Это долг Искателя Души! — ответила Сали и потянулась за кнутом.

Стражники на обоих концах моста подошли ближе. Но Ариун не стал браться за оружие, висевшее у него на поясе. Скрестив руки на груди, он словно предлагал Сали нанести удар первой.

— Вот так, Бросок Гадюки? Ты прольешь кровь сородичей?

— Если придется, — прорычала Сали.

Время шло. В глубине души Сали понимала, что Ариун ведет безопасную игру. Как бы она ни гневалась, обрушиться на собственных соплеменников Сали не могла. Она не за тем приехала в Цзяи и была не готова заплатить такую цену. Сердито рыча, она развернулась и зашагала по мосту.

— Что ты намерена делать, Сальминдэ? — крикнул вдогонку Ариун.

— Поднять бурю, — ответила та, не оборачиваясь.

Стражники расступились пошире. Ни один глупец не рискнул преградить ей путь.

Проходя мимо Хампы, Сали взглянула на него:

— Все еще хочешь быть Броском Гадюки? Тогда пошли со мной.

В следующее мгновение новый адепт, без копья и с непокрытой головой, нагнал ее. Он сиял от радости и подпрыгивал, как щенок, шагая рядом с Сали со двора.

— Я тебя не подведу, Бросок Гадюки, — заявил он, стараясь не отставать. — Клянусь Незрой, ты будешь мной гордиться.