Операция "Горби" - Анна Гранатова

Русский президент-либерал Михаил Горбачев руками главы МИД Эдуарда Шеварднадзе подарит США 1 июня 1990 года стратегическую акваторию Берингова пролива. О цене этой сделки умалчивается.

НАША СПРАВКА

ДОГОВОР БЕЙКЕРА — ШЕВАРДНАДЗЕ

За основу разграничения морских акваторий в Беринговом проливе взята линия, определенная русско-американской конвенцией 1867 года в связи с уступкой Россией Аляски и Алеутских островов Соединенным Штатам. По условиям соглашения США отошли: часть исключительной экономической зоны СССР площадью 23,7 тыс. квадратных километров, фактически переданная Советским Союзом Соединенным Штатам в 1977 году. Часть исключительной экономической зоны СССР площадью 7,7 тыс. квадратных километров. Участок континентального шельфа площадью 46,3 тыс. квадратных километров в открытой центральной части Берингова моря, находящийся за пределами 200 морских миль от исходных линий. В отдельных местах исключительная экономическая зона США за счет неоправданно отданной площади экономической зоны СССР превысила расстояние в 200 морских миль от исходных линий, что противоречит статье 57 Конвенции ООН по морскому праву 1982 года.

В Конвенции о продаже Аляски, подписанной в 1867 году Александром II, не было никаких положений о делении морских пространств.

Минрыбхоз СССР предлагал, с учетом интересов рыбаков, договориться с американцами и установить в Беринговом море срединную линию для разграничения накладывающихся участков. А в Чукотском море и Северном Ледовитом океане взять за основу линию Конвенции от 1867 года. Все эти предложения не противоречили нормам международного права. Американцы же настаивали на применении по всей акватории линии Конвенции 1867 года и не соглашались проводить разграничение по срединной линии. Соглашение было практически сразу же — 18 сентября 1990 г. ратифицировано Конгрессом США.

Однако до настоящего времени Соглашение не ратифицировано российским парламентом и применяется на временной основе после обмена нотами между МИД СССР и Государственным департаментом США. В Госдуме неоднократно проходили слушания о правомерности этого соглашения. В ответ на это Госдепартамент США заметил, что штат Аляска удивлен тем, что этот вопрос все еще обсуждается в России. И более того, американская Аляска не согласна с «передачей под российскую юрисдикцию островов Врангеля, Геральда, Беннета, Генриетты, Медного, Сивуча и Калана», хотя эти острова никогда и не были под юрисдикцией США. Если Россия не успокоится в отношении новых границ в Беринговом проливе, установленных Бейкером — Шеварднадзе, то США поднимут вопрос об этих островах.

Тяжелый булыжник попал под ботинок, Шеварднадзе почувствовал боль. В раздражении пнул ногой черный камень, и тот полетел со скалы вниз, цепляя на своем пути хилые кусты терновника и можжевельника. Глава МИД проводил упрямый булыжник презрительным взглядом. За черным камнем, потревоженные в своих непрочных нишах, уже летели и кувыркались все новые и новые осколки скалы, и вот уже целый камнепад, грохочущий горный сель смертоносным потоком с шипением летел в Арагву, вспенивая все новые и новые волны. «Вот так и в нашей жизни, — подумал Шеварднадзе. — И особенно, в политике. Невзначай тронешь один камень, глядишь, а на своем пути он уже десятки и сотни камней сдвинул с места, и в результате целую скалу обрушил». Он бросил грустный взгляд на серый высокогорный монастырь. Черный позолоченный месяц на его куполе уже тонул во мраке.

Прилетев всего на несколько дней в Грузию, Шеварднадзе не только мечтал пообщаться с родными и родственниками, которых давно не видел, но и должен был принять единственно верное решение по набирающим силу центробежным тенденциям в Союзе. Загорелись тлеющими, но упрямыми огнями национальные конфликты.

АЛМА-АТА, ДЕКАБРЬ 1986 ГОДА

Первая ласточка надвигающейся катастрофы. В ответ на смену казахского политического лидера Кунаева на лидера «из Москвы», к тому же из КГБ, по всей Алма-Ате прокатились митинги под лозунгами «Казахстан — для казахов» и «Русские, руки прочь от Казахстана!». Митинг был жестоко подавлен. Спецназ КГБ в срочном порядке для этого вылетел из Москвы в Алма-Ату. Казахам дали понять «кто в доме хозяин». Казахи нехотя успокоились.

Но зато разбушевалась Америка! Высшие должностные лица американской администрации требовали от Горбачева объяснений. Разве казахи не такие же люди, как все? Разве Москва не обязана уважать права своих республик? Разве Москва не должна дать СВОБОДУ народам южных республик?

Горбачев призадумался. Ему показалось, что Америка решила отказать ему в дальнейшей дружбе и холодная война возвращается. Поэтому, когда вспыхнул конфликт между Арменией и Азербайджаном, глава Союза был уже осторожнее. Февраль 1988 года. Митинг на территории Нагорного Карабаха (Армения). Несколько дней спустя — митинг в Сумгаите (Азербайджан). Горбачев не хотел ссориться с Америкой. Но что делать с армяно-азербайджанской резней и погромами? Этого он тоже не знал.

Решение он поручил принять Шеварднадзе. Все-таки он родом тоже с юга, из одной из этих непростых республик, где православие и мусульманство, социализм, коммунизм, и древние тейповые традиции — все спуталось, смешалось в единый узел. И вот сейчас мудрый грузин Эдуард Амвросиевич должен был принять единственно верное решение, устраивающее все стороны. То есть что-то из области фантастики.

А впрочем, всем своим нутром Шеварднадзе чувствовал: какое решение он бы ни принял, Горбачев попросит его с этим решением «тормознуть». Горбачев был нерешительным и осторожным во всем, что выходило за рамки кремлевской крысиной подковерной борьбы за власть. Заполучив благодаря хитрым интригам в свои руки этой власти гораздо больше, чем он мог ею распоряжаться, Горбачев напоминал прожорливого воробья, отхватившего от чужого пирога куда больший кусок, чем в состоянии был проглотить. И теперь он буквально давился этой властью, не знал, что с ней делать. И все время огладывался на Америку, прислушивался к ее советам… а своих требований не выдвигал, боясь перессориться с Рейганом и Бушем.

Стало заметно прохладнее, и Арагва почти скрылась в ночном мраке. «Мы сделаем всего одну уступку политике жесткого «центра». Всего одну. Мы ослабим давление «руки Москвы», как того хочет Запад, — подумал Шеварднадзе. — Разве мы от этого проиграем? Или что-то потеряем? Разве это пошатнет геополитическое равновесие? Политика — вещь инертная. Если мы позволим Карабахскому конфликту тихо тлеть, то ничего не потеряем. А вот если я буду там подавлять жестко этот конфликт — то я однозначно потеряю свое кресло. Горбачев хочет мира и демократии и никакого насилия — это условие Запада. Хорошо. Мы сделаем один шаг навстречу Западу. Но не больше….»

Пройдет совсем немного времени, и в родном грузинском Тбилиси в апреле 1989 года прокатится митинг… Национальные конфликты, не затушенные горячие точки Казахстана, Армении и Азербайджана доберутся и до родины главы МИД — Грузии. И это будет только начало распада страны. Совсем иначе поведет себя Китай, жестоко подавив в том же 1989 году на площади Тяньаньмэнь студенческие волнения. Политикам Китая будет наплевать на свой имидж в глазах Запада. Страна Красных Драконов и белого шелка за свою 5-тысячелетнюю историю твердо запомнит, что, отстаивая собственные государственные интересы, непременно разрушишь интересы другой державы во внешней политике, ибо сильная держава — всегда чей-то противник. И Китай разгадает хитроумный замысел Запада и его шпионскую технологию… А Союз — нет.