Мой (не)любимый дракон - Валерия Чернованова

— Это скорее пытка, а не танец, — от глубоких, рычащих ноток в голосе дракона закружилась голова.

— А я ведь только разогреваюсь… — улыбнулась дразняще.

Отскочила от охотника, позволяя ветру подхватить меня и закружить снова, а таири разноцветными бликами расплескаться по воздуху.

Одежда таяла, как предрассветный туман под лучами солнца. Сейчас я как никогда остро чувствовала Ледяного, его совсем не ледяной взгляд, раскалённой лавой стекавший по телу. От порозовевших губ к напряжённо вздымающейся груди и вниз; к тому, что ещё было скрыто полупрозрачной тканью.

Потянулась вперёд, ныряя в стылый воздух, выгибаясь волной, и снова, ведомая неукротимой стихией, улетела к краю башни. Краю, которого так боялась.

Но как же, чёрт побери, надоело бояться!

Ветер бежал по телу, как огонь по венам. Музыка, теперь уже быстрая, громкая, дикая, таившая в себе какую-то первобытную силу, заставляла кружиться ещё быстрее. Выгибаться, позволяя шёлку растекаться по груди и бёдрам, струиться мне в руки и уплывать к первым разгорающимся на небе звёздам.

Сердце в груди ускоряло свой ритм, перекликаясь с ритмом барабанов. Я чувствовала себя как будто пьяной. Дрожала не то от холода, не то от жара, рождавшегося внутри от его алчного внимания. Наверное, в своих мыслях Герхильд уже не раз мной овладел, прямо здесь на вершине башни. Казалось, стоит только приблизиться и больше не смогу вырваться. Окажусь в плену сильных рук; влекомая им, послушно сяду на колени. Чтобы…

Мысленно обрушила себе на голову снежную лавину (кто тут кого соблазняет?!) и решила, что можно отойти от намеченных фигур танца и приступить к импровизации.

В танце ветра много поворотов, движений бёдрами, извивающихся рук и чувственных прогибов. Но сегодня мне всё хотелось послать к чёрту.

Любые правила и установки.

Приблизившись к тальдену, отпустила таири, позволяя ткани мятной дымкой сорваться с кончиков вскинутых рук. Чтобы уже в следующее мгновенье сдёрнуть с себя последний полупрозрачный лоскут.

Зажмурилась, откидываясь назад, демонстративно лаская себя шёлковой прохладой: грудь, живот, бёдра… В танце ветра ничего этого не было. Движения должны были быть лёгкими, скользящими, а не томительно-тягучими, искушающими.

Но танец ветра уже давно перестал быть танцем, а моё выступление больше походило на провокацию, чем на номер в конкурсе талантов.

Потянувшись к дракону, провела ладонями по подлокотникам кресла, согретым прикосновениями его рук, и прошептала в плотно сжатые губы, которые когда-то так жадно владели моими:

— Вашему Великолепию уже доводилось видеть подобные выступления?

— Подобное вижу впервые. — Голос Ледяного звучал хрипло, как если бы он приговорил за час пачку сигарет.

Низкий, грудной — приглушённое рычание зверя. От него низ живота сводило судорогой и в висках сумасшедше стучала кровь.

Я чувствовала его напряжение. Чувствовала это, когда дотрагивалась кончиками пальцев до твёрдых, как камень, предплечий, плавно скользя по ним вверх. Чувствовала его там, куда не смела даже смотреть. От поцелуя нас отделяло незначительное расстояние и полупрозрачный лоскут, которым я прочертила между нами преграду.

Скальде подался вперёд, обнимая меня за талию. Но я выскользнула из его рук, снова вызывающе отступая.

— И всё-таки тебе нравится играть со мной, — усмехнулся, провожая меня взглядом. — Даже не верится, что это ты дрожала и давилась слезами во время проверки на сочетаемость.

— Та Фьярра была ненастоящей. — И снова шаг вперёд, к нему, чтобы оказаться рядом. Ступня ложится на мягкую обивку кресла, в нескольких сантиметрах от… не буду уточнять какого места. — Трусиха и фальшивка.

Наверное, он бы обратил на мои слова внимание, если бы не был так поглощён распахнувшейся фривольным разрезом юбкой. Вернее, тем, что она ему открывала — изящную девичью ножку.

Горячая ладонь скользнула под ткань наряда, ложась на бедро и требовательно его сжимая. От прикосновения жёстких пальцев перехватило дыхание, а от дразнящего поглаживания едва не подкосились ноги.

— Маленькая смелая алиана, — шепнул, вновь ко мне подаваясь. — Моя…

Ещё один снежный ком больно треснул по голове, остужая и напоминая, что никакая я не алиана. Я не его и никогда не буду ему принадлежать. Я жена мужа-предателя, которому, как оказалось, плевать на мою душу.

А ещё говорил, что они у нас родственные…

Навеянная танцем эйфория рассеялась, и теперь бой барабанов не разжигал кровь, а больно раздирал сознание. Секунда, другая — и вдруг всё резко оборвалось. Рваным аккордом окончилась мелодия танца. Я должна была финишировать у ног будущего императора, смиренная и коленопреклонённая. А не возвышаться над ним с бесстыдно задранною ногою.

Эссель Жюдит от такой картины стопудово шлёпнулась бы в обморок.

— По-моему, Его Великолепие немного увлёкся, — задёрнула дрожащими пальцами юбку, с сожалением расставаясь с прикосновениями мужской ладони, плавящими кожу.

— Да, однозначно, виноват я, — ещё одна тихая усмешка и гаснущее желание в глазах цвета предгрозового неба.

Отвернулась в смятении, бросилась забирать артефакт, чтобы потом бежать отсюда без оглядки. Я опять испугалась. Испугалась своих к нему чувств и того, что со мной станет, когда его больше не будет рядом.

Когда нас будут разделять миры, а не расстояния.

Дурацкую ракушку отнесло к самому краю широкого выступа. Привстала на носочках, чтобы подцепить артефакт. Вот ведь! Не дотянуться. «Музыкальная шкатулка» тревожно шевельнулась, когда над башней пронёсся очередной порыв ветра.

Пусть бы летела к таграм на все четыре стороны! Но в тот момент меня как будто что-то толкнуло на никому не нужный подвиг. Не то адреналином плеснуло в кровь, не то из головы ещё не до конца выветрился тальденово-танцевальный хмель. Подтянувшись, юркнула в углубление между зубцами башни, не обращая внимания на то, как каменная крошка царапает ноги и ступни жадно лижет студёный холод.

— Ты же боишься высоты. Фьярра, остановись!

Боюсь? А вот не хочу я бояться! Это совершенно бесполезное чувство. И оно меня уже достало!

Что я и озвучила, обернувшись к стремительно приближающемуся магу:

— Надоело бояться! — Нырнула взглядом в бесконечный мрак под босыми ногами.

Голова закружилась детской каруселью, когда поняла, что земли, сколько ни пялься, всё равно не увижу. Только изъеденный временем камень стен, терявшихся в вечерней мгле. Шумно сглотнув, шагнула ближе к краю, собираясь присесть и подобрать одолженную у хореографа зачарованную ракушку.

— Фьярра, не надо! — услышала взволнованное предупреждение.

Голос Скальде перекрыл свист ветра, от которого в ушах противно загудело. Зажмурилась от хлёсткого, сильного порыва, слизнувшего артефакт с выступа. Ветер нарастал, подхватывая меня, увлекая за собой, как невесомое таири. Выбивая из-под ног опору и бросая навстречу давнему детскому страху.