Кровавый меридиан, или Закатный багрянец на западе - Кормак Маккарти

Судья расстегнул застёжки на саквояже, опрокинул его и вытряхнул содержимое на песок. Там был нож и, наверное, полведра золотых монет различного достоинства. Отодвинув нож в сторону, судья ладонью разгрёб монеты по земле и поднял голову.

Сняв шляпу, Тоудвайн двинулся вниз по склону. Они уселись на корточки по обе стороны сокровищ судьи, тот отсчитал сумму, на которой они сошлись, и подвинул Тоудвайну тыльной стороной ладони, как крупье. Тоудвайн отдал шляпу и забрал монеты, а судья взял нож, разрезал сзади шляпную ленту, прорезал поля, тулью, напялил шляпу и задрал голову на Тобина и мальца.

Спускайтесь, предложил он. Спускайтесь и налетайте на мясо.

Те не двинулись с места. Тоудвайн уже взял кусок обеими руками и вцепился в него зубами. В колодце было прохладно, лучи утреннего солнца падали лишь на верхний край. Судья сгрёб оставшиеся монеты обратно в саквояж, отставил его в сторону и снова склонился к воде. Имбецил, который следил за своим отражением в лужице, стал смотреть, как пьёт судья и как вода снова успокаивается. Судья вытер рот и воззрился на стоящие над ним фигуры.

Как у вас с оружием?

Малец, который занёс было ногу над краем ямы, отдёрнул её обратно. Тобин не шевельнулся. Он не спускал глаз с судьи.

У нас только один пистолет, Холден.

У нас? переспросил судья.

Вон у мальца.

Малец уже снова поднялся на ноги. Бывший священник встал рядом.

Судья на дне колодца тоже встал, поправил шляпу и сунул саквояж под мышку, словно огромный голый адвокат, которого довели до безумия эти края.

Думай, что советуешь, святой отец, произнёс он. Мы тут все заодно. Вон оно солнце, как глаз Божий, и мы как пить дать изжаримся на этой огромной кремнистой сковородке, уверяю тебя.

Никакой я не святой отец и советов не раздаю, сказал Тобин. Малец волен поступать, как сочтёт нужным.

Судья улыбнулся. Абсолютно верно. Он глянул на Тоудвайна и снова с улыбкой уставился вверх на бывшего священника. Ну так что? Будем пить из этих луж и цапаться, как враждующие стаи обезьян?

Бывший священник взглянул на мальца. Они стояли лицом к солнцу. Он присел на корточки, чтобы удобнее было обращаться вниз, к судье.

Думаешь, есть реестр, где можно оформить на себя колодцы в этой пустыне?

Ах, святой отец, ты, верно, лучше меня разбираешься во всех этих канцелярских делах. Я здесь ни на что не претендую. Я человек простой и говорил это тебе и раньше. Ты прекрасно знаешь, что можешь спуститься сюда, попить и наполнить флягу.

Тобин не шевельнулся.

Дай-ка флягу мне, сказал малец. Он вынул из-за пояса револьвер, передал бывшему священнику и, взяв кожаную флягу, стал спускаться по склону.

Судья не сводил с него глаз. Малец прошёл по дну колодца, где в любом месте был в той или иной степени досягаем для судьи, встал на колени напротив имбецила, вынул пробку и опустил флягу в лужицу. Вместе с имбецилом они наблюдали, как вода наливается в горлышко, как поднимаются и перестают подниматься пузыри. Заткнув флягу, малец наклонился, попил, потом сел и взглянул на Тоудвайна.

Идёшь с нами?

Тоудвайн посмотрел на судью. Не знаю, проговорил он. Мне арест светит. Арестуют меня в Калифорнии.

Арестуют?

Тоудвайн не ответил. Сидя на песке, он составил треногу из трёх пальцев, ткнул перед собой в песок, вытащил, повернул и снова ткнул так, что получилось шесть отверстий в форме звезды или шестиугольника, а потом стёр их. И поднял голову.

А ты думаешь, человек возьмёт просто так и сбежит сюда из страны, да?

Малец встал и перекинул ремешок с флягой через плечо. Штанина у него была чёрная от крови, а окровавленный обломок древка торчал из бедра, словно крюк, на какой вешают инструменты. Он сплюнул, вытер рот и посмотрел на Тоудвайна. Ты не из страны сбежал, сказал он. Потом пересёк дно ямы и полез вверх по склону. Судья провожал его глазами, а когда малец обернулся, выйдя на солнечный свет наверху, между голыми ляжками судьи стоял открытый саквояж.

Пятьсот долларов, произнёс он. Вместе с порохом и пулями.

К мальцу подошёл бывший священник. Прикончи его, прошипел он.

Малец взял револьвер, но Тобин вцепился ему в руку, продолжая яростно шептать, а когда малец отстранился, заговорил вслух, такой его охватил страх.

Другого шанса у тебя не будет, малец. Действуй. Он голый. Он без оружия. Клянусь кровью Христовой, неужели ты надеешься превзойти его как-то по-другому? Давай, малец. Прикончи его ради любви Господа. Прикончи его, или, клянусь, поплатишься жизнью.

Святой отец, усмехнулся судья и постучал себя по виску. Святой отец слишком долго пробыл на солнце. Семьсот пятьдесят, и это моё последнее предложение. Рынок в пользу продавца.

Малец засунул револьвер за пояс. Они вместе с настырно цеплявшимся ему за локоть бывшим священником обошли яму и побрели по котловине на запад. Их провожал взглядом вылезший из ямы Тоудвайн. Через некоторое время смотреть уже было не на что.

В тот день они вышли на обширное мозаичное покрытие из крохотных кусочков яшмы, сердолика, агата. Целая тысяча акров и ветер, гудящий в не залитых раствором пустотах. Через это пространство на восток ехал верхом Дэвид Браун. Он вёл за собой ещё одну лошадь, взнузданную и под седлом. Малец остановился, засунув большие пальцы за пояс, смотрел, как тот подъехал и уставился сверху вниз на бывших товарищей.

Мы слышали, ты в juzgado, сказал Тобин.

Был. А теперь нет, сказал Браун, отмечая каждую деталь их внешнего вида. Скользнув глазами по обломанному древку стрелы, торчавшему у мальца из ноги, он перевёл взгляд на бывшего священника. А экипировка ваша где?

Всё, что при нас.

С Глэнтоном повздорили?

Глэнтон покойник.

Браун сплюнул, оставив сухое белое пятно на обширном пространстве из неровных пластинок. Во рту он держал небольшой камушек от жажды и, глядя на них, перекатывал его от одной щеки к другой. Юма, произнёс он.

Ну да, подтвердил бывший священник.

Всех укокошили?

Вон там, у колодца, Тоудвайн и судья.

Судья, хмыкнул Браун.

Лошади уныло смотрели под ноги на покрытую трещинами каменную плоскость.

А остальные покойники, что ли? Смит? Дорси? Черномазый?

Все, подтвердил Тобин.

Взгляд Брауна устремился в пустыню на восток. Далеко до колодца?

Мы ушли где-то через час после рассвета.

Оружие у него есть?

Нет.

Он изучающе посмотрел на них. Святые отцы не лгут.

Оба молчали. Браун сидел, перебирая пальцами ожерелье из высушенных ушей. Потом повернул коня и поехал дальше, ведя за собой лошадь без всадника. Ехал, не сводя с них глаз. Потом снова остановился.