Лилии распускаются в полночь - Маргарита Малинина

– Я не понимаю, – дважды сглотнув, произнес Максим сдавленно. – Я ничего не понимаю… – Здесь в фойе появилась Вероника с чемоданом. Не замечая столпотворения, она молча положила ключ на, по ее разумению, оставленную без присмотра стойку ресепшен. У Максима при виде сего безумно расширились глаза. В принципе, у остальных тоже. – Кто ты?

– Иди за ней.

– Куда она идет?

– Максим. Ты понял меня? – тихо спросил мужчина, достойный только восхищения.

– Да.

– Иди за ней. Твоя сестра в Угличе, в женском монастыре. Не пытайся убедить ее вернуться домой. Она нашла свое предназначение.

Максим бросил пистолет на пол, шмыгнул носом, пытаясь подавить постыдное желание расплакаться, и быстрыми шагами пошел за Вероникой.

– Теперь ты. – Повернулся Громов к Руслану. – Я буду краток, так как уже сильно опаздываю.

– Кто ты все-таки? – все еще пребывая в трансе, полюбопытствовал Зайцев.

– Я никто. Но если бы я был Горгоном, тем самым мифическим существом, от которого ты ждешь ответов и указаний, я бы сказал следующее. – Парень подобрался и приготовился внимать. – Запомни: никто не совершенен и ничто не совершенно, потому что весь этот мир не совершенен. И надо принимать его таким, какой он есть. Ты серьезный взрослый парень, зачем тратишь свою драгоценную жизнь на всякую ересь?

– Но мы используем мозг только на десять процентов… – совсем растерялся Руслан.

– Да, и будем использовать всегда! Смирись.

Зайцев вздрогнул. Похоже, совсем не такого совета он ожидал.

Наконец Громов, ухватив корейца за рукав, повел его к выходу. В конце чуть затормозил и бросил через плечо:

– Не иди за мной.

– Кому это он? – донеслось в толпе, но я в обсуждении не участвовала. Потому что я точно знала, кому сие было адресовано.

Бегом вернувшись в люкс, я кинулась паковаться. За этим активным занятием меня и застала Юлька.

– Что ты делаешь? Ты что, с катушек съехала? – Я молча запихивала вещи в чемодан. – Кать, ты слышишь? Зачем ты собираешься? – Я не была настроена разговаривать. Новые вещи утрамбовывались к предыдущим. Зашуршали молнии боковых карманов. – Стой же, прекрати! – Образцова не выдержала и отняла у меня чемодан. – Ты что, так просто откажешься от своей жизни ради него? Вот так все бросишь и побежишь за ним? Ты спятила!

– Ты не понимаешь, – нарушила я обет молчания. – Он необыкновенный. Таких людей больше нет. Его нельзя так просто взять и отпустить.

– А бежать за ним сломя голову можно? Я не узнаю тебя! – Я еще раз проверила содержимое прикроватной тумбочки. Вроде все. Отобрала чемодан и закрыла последнюю «молнию». – Что он с тобой сделал?!

Этот последний крик не остановил меня. Я бросилась на главную палубу. В фойе навалила толпа с улицы, теплоход готовился к отплытию. Я начала расталкивать людей локтями, лишь бы успеть сойти. Лишь бы успеть догнать… Лишь бы успеть…

Я не знала, что скажу ему. Но знала, что сильно хочу что-то сказать.

Я бежала по пристани, пока не нашла автостоянку. Один мужчина согласился доставить меня на железнодорожный вокзал за какую-то плату (я не помню, сколько денег ему отдала, я, если честно, вообще мало что помню из того временного периода). Попав на вокзал, я вместе с чемоданом понеслась по платформе к стоящему поезду. Почему-то я была уверена, что это тот самый поезд, который мне нужен.

На фоне зеленого вагона стояли две фигуры. Высокий статный Громов в строгом черном костюме и бледно-голубой рубашке и маленький коренастый Чон с разбитой губой и стыдливо опущенными глазами.

– Я же просил… – с некоторой досадой начал Владлен, он словно был уверен, что увидит меня здесь.

– Возьми меня с собой, – выпалила я и тут же залилась краской. Что со мной происходит? Я ли это? Я никогда не навязывалась мужчинам. Никогда! Никогда! Никогда! Никогда!

– Зачем тебе это?

– Ты бы только знал, как мне все надоело! Работа, дом, одни и те же бумаги с утра и до вечера, одни и те же лица вокруг, одни и те же разговоры, один и тот же начальник, который сам не знает, чего он хочет… Все так монотонно, все так серо, все так предсказуемо… А это не я! Это не моя жизнь! Я люблю приключения. Я люблю, когда каждый день не является клоном предыдущего! Я устала от этой жизни, мне нужна другая!

– То есть моя жизнь?

– Ты ведь необычный. И жизнь у тебя необычная.

Громов вздохнул. Чайлин скукожился так, что стал чуть ли не в два раза ниже ростом, он сделал попытку попятиться, но тут же остановился. Его восточное воспитание подсказывало, что он не должен присутствовать при таком личном разговоре, но при этом он боялся, что если решится оставить нас наедине, то надзиратель может воспринять это как побег, и расплата будет страшной.

– Ты можешь отойти, – позволил ему Владлен. Когда тот резко отпрыгнул на несколько семимильных шагов, Громов посмотрел мне в глаза и с несвойственной ему мягкой интонацией сказал: – Тебе со мной нельзя. Мне не нужны слабые места.

– Я слабая? – почти обиделась я.

– Чтобы делать то, что я делаю, я должен быть сильным. А сильным человек может быть, только когда он ни к чему и ни к кому не привязан. Не ты слабая, а я с тобой буду слабым.

– Что же мне делать? – Я совсем растерялась. Прямо как Руслан сегодня.

– У тебя же есть парень? И ты его любишь?

– Он меня обидел.

– Я тоже мужчина, я тоже могу обидеть. – Проводница объявила о скором отбытии поезда. Провожающие должны покинуть вагон, отъезжающие – занять места в нем. – Слушай внимательно и запоминай. Повторять я не стану, у меня просто на это нет времени. Люди не совершенны. Все. Но это не значит, что никому нельзя верить. Если ты пересолила суп, ты же не перестанешь из-за этого его варить, потому что не можешь больше себе доверять. Ты просто в следующий раз посолишь меньше. Наша сила в том, что мы знаем свое несовершенство и поэтому умеем учиться. Ты знакома со мной несколько дней и весьма поверхностно, однако целых два раза сумела мне довериться, причем один из них доверила собственную жизнь. И как видишь, ничего плохого не случилось. Почему же ты не можешь доверять своему парню, с которым знакома много-много лет и близко? Вдруг тоже ничего плохого не случится? Вдруг ты с ним будешь счастлива?

– А ты?

– А я должен уйти. Смирись. – Он изящным жестом глянул на циферблат золотых часов и улыбнулся мне какой-то особенной улыбкой, нежной и всепрощающей, какой я у него никогда дотоле не наблюдала. – Радуйся, редким людям удается на целых две минуты стать учениками великого Горгона. Тем более – без предварительной записи на форуме.

Я смотрела, как спины вначале матроса, а затем и Громова пропадают в недрах зеленого вагона и как поезд потихоньку набирает скорость, везя каждого пассажира в пункт назначения согласно его заданию, его цели, его предначертанию, и слезы хлынули из моих уставших глаз. Но то были не слезы обиды, разочарования, боли… Вовсе нет. То были слезы благодарности!