Клятва золотого дракона - Ирина Лазаренко

Югрунн отвернулся и пошел дальше. Ндар умолк – отчасти собираясь с мыслями, отчасти – от удивления: он ожидал хоть какой-то реакции на свои слова, а король его словно и не слышал.

– Говорят, Фрюг Шестерня и прежде отличался остервенелостью, но теперь ситуация усугубляется, – после небольшой заминки продолжал Ндар. – Многие механисты в гильдии считают, что их предводитель постепенно теряет разум от… – советник помедлил, подбирая слова, – от стремления иметь достаточно мощное противодействие своей собственной страсти к изобретению нового и преодолению опасностей. Он не носит защитных костюмов. Он создаёт машины, которые потом приходится разбирать из-за их чрезмерно буйного нрава. Он постоянно намекает, что вскоре потребуется расконсервировать старый склад с боевыми машинами, поскольку опасности грядут, и что дракон, давший тебе своё Слово, может обернуться злом, которое нависнет над Гимблом.

– Один дракон, угрожающий целому городу? – поморщился король. – Не припомню, чтобы один дракон когда-либо представлял угрозу даже для пятидесяти гномов.

– Фрюг Шестерня считает иначе, мой король. Еще немного – и он докатится до того, чтобы выразить недоверие твоим действиям.

– Какое у тебя предложение? – Югрунн повернулся к Ндару.

С хорошими предложениями было негусто: нельзя просто взять и заменить главу гильдии механистов: если машины признают его вожаком, королевским указом этого не переделать.

– Ты можешь отменить уговор о самостоятельности гильдии, мой король, – осторожно предложил Ндар. – Не позволять Фрюгу распоряжаться без оглядки. Шестерня опасен для тех, кем командует, и вот-вот станет опасным для остальных и, что столь же плохо – его самодурство и страх, который он вызывает у других механистов, ослабляют гильдию. Гномы, подобные Фрюгу, хороши для неспокойных времен, полных опасностей или больших свершений, мой король, в такие времена эти гномы способны вести за собой других, двигать горы и зубами выгрызать великие победы. Но во времена тишины столь бурный нрав скорее станет причиной серьезных проблем, чем принесёт пользу.

Времена великих свершений закончились при короле Ёрте. Гномы победили драконов: самых последних и самых достойных своих врагов, первых детей Такарона.

И чем теперь должен заниматься король гномов? Торговлей с эльфами? Разногласиями в гильдии механистов? А может, ему еще спор между торговцами на рынке разобрать, кочерга забодай?! Где доблесть во всем этом? Где величие? Где поступки, которые увековечат имя Югрунна Слышателя в векописи чем-то большим, нежели несколько сухих строчек о сытом и благополучном правлении?

Где событие, которое позволит положить топор короля Югрунна Слышателя в зал Славы?

Впрочем, какой там уже топор. Колено ноет под утро всё нестерпимей, волосы стали совершенно седыми, все прежние радости жизни поблекли и наскучили. Гном по имени Кьярум принес весть о новой опасности, которая зреет в подземьях, и король Югрунн понял, что уже не в силах противопоставить ей свою боевую ярость, крепкую руку и жуткий воинский рёв, поскольку рука его уже не так крепка, рёв не столь жуток, а ярость осталась в основном бессильная – король ежеутренне обрушивает её на ноющее колено, из-за которого лишился одного из немногих остававшихся удовольствий – крепкого сна.

Пора передавать власть наследникам, но как, пропасть раздери, как ему понять, кто из детей достоин править Гимблом, если никто из них ни разу не отличился перед лицом опасностей? Занимаются какой-то ерундой, честное слово: торговля, научные изыскания, кочерга знает что еще.

Сожрав всех врагов и соперников вокруг себя, гномы стали утрачивать зубы за ненадобностью. Только и остаётся, что сражаться с прыгунами…

И вот теперь гном по имени Кьярум открыл им глаза на новые опасности подземий, глубоких подземий, куда не ходят дозоры стражей. Вести тревожные – да. Но и добрые тоже, потому как теперь воины последних гномских владений могут сражаться не только с прыгунами. Потому как эти вести означают новый поход – в глубину подземий, против вызревающих там угроз, и чем скорее – тем лучше, ведь король Югрунн, который должен этот поход возглавить, отнюдь не молодеет с каждым следующим днём.

– Фрюг, быть может, и безумен, но его безумие нам сейчас необходимо так же, как его машины и его способность организовать механистов, – отрубил Югрунн и повернулся спиной к Ндару, а лицом – молоту Бабочке, которым убивала драконышей племянница короля Ёрта Бюгела Кровавая. Молот лежал в самой дальней и тёмной нише, поскольку мнения о славности Бюгелы во все времена были, мягко говоря, неоднозначными. – Если этот Кьярум принес верные вести, то предстоит большой поход в глубины, а впоследствии – новые затяжные кампании по зачистке подземий. Для этого нам потребуются старые машины и новые тоже. А кто достаточно упёрт, чтобы в полной мере обеспечить нас всем необходимым и достаточно быстро, чтобы изобрести новое, изменить старое, обучить и организовать механистов так скоро, как нам потребуется? Скажу тебе так: мне всё равно, кто это будет, Фрюг или другой механист, но сейчас, как я вижу, нужные качества есть только у Фрюга. Даже не спорь. Остальные механисты недостаточно инициативны и опытны, слишком осторожны и медлительны, недостаточно рьяны – иначе они бы не были столь покорны, не позволили одному Шестерне взять верх над ними всеми. Многое в его действиях вызывает опасения, но только с Фрюгом или кем-то вроде него можно смело встретить опасность, ждущую в подземьях. Ибо то, что нам теперь предстоит совершать…

Ндар посмотрел на поджатые губы Югрунна и понял, что спорить не имеет смысла: всё уже обдумано и решено.

– А не тревожит ли тебя, мой король, – всё-таки спросил он, – что Шестерня попробует повторить опыты а-рао, о которых рассказывал Кьярум? Что будет, если он в своём рвении переступит черту, за которой…

Король отмёл это предположение небрежным взмахом руки:

– Гномы Ульфина присмотрят за этим. Не стоит считать меня легковерным и недальновидным королём, дорогой ближайший советник… или ты считаешь, что стоит? В таком случае скажи откровенно, Ндар: кто из нас двоих начинает терять свою хватку, м?

От неожиданности Голосистый ответил совершенно искренне:

– Полагаю, мы оба не молодеем, мой король.

Сказал и прикусил язык, и тут же рухнул на колено, едва не возопив от боли в пояснице, повинно склонил голову. Однако король Гимбла Югрунн Слышатель лишь вздохнул прерывисто и длинно и продолжил свой хромающий путь по залу былой гномской Славы.

14.2

– Дракон подружился с машиной, – глухо пророкотал Фрюг в который уже раз за сегодня. – Жевать мой череп, др-ракон подружился с машиной!

Годомар молчал, глядя поверх плеча Шестерни, который носился перед вратами старого склада. Он мог бы напомнить, что Кьярум Пеплоед говорил вовсе не про дружбу дракона и машины, а про одностороннюю привязанность машины к дракону. Он мог бы сказать, что именно эту привязанность механистам следовало бы обдумать очень хорошо: в машинах они разбираются куда лучше, чем в драконах, тем более золотых, о которых вообще ничего и никому не известно. И стоило бы спокойно сесть и рассмотреть все варианты, при которых машина могла бы воспылать теплыми чувствами к дракону, своему извечному… ну не то чтобы врагу, конечно, драконы машин, скорее, раздражают: как скрипучая дверь, как вонь помойки. С чего бы ходовайке виться вокруг дракона – вот о чем следовало бы подумать серьезно и обстоятельно, считал Годомар.