Ответный уход - Сергей Вольнов

Удары уже не были заметны, только смазанные движения, обозначавшие их траектории. Только гортанные выкрики на выдохе. Только резкий шелест тел в уплотнившемся воздухе. Только…

Внезапный вскрик!

Хруст ломаемой кости.

Сухой треск-хлопок прорываемой кожи…

Влажный чавк.

И тишина.

Ветер, метавшийся между крон деревьев, внезапно стих. Так же резко, как и начался. На поляне во весь рост стоял лишь один человек.

Большой мужчина.

Второй человек подымался на ноги, чтобы встать во весь рост.

Маленькая женщина.

…Он стоял над длинным тонким телом собственноручно убитой боевой подруги, превратившейся во врага. И держал в ладони её вырванное сердце. Оно было горячим, но леденило его руку. Взгляд Ивана скрестился с пристальным взглядом Иры́. Сколько же прошло времени? Она уже пришла в себя, поднялась и тоже стояла над телом Маштарикс… Он не заметил, как она встала, он был не в силах оторвать взгляд от возненавидевшего его сердца. Продолжая видеть в нём сердце, что любило его… Когда безумство схватки рассеялось, он опять начал падать в пропасть памяти, которая шипела: «Как ты мог!»

Он падал в ледяную пропасть, и, казалось, ничто не в силах остановить это падение. Вокруг исчезло всё, кроме них. Его и Маштарикс. Её сердце опять начало теплеть, согревая оледеневшую ладонь.

Он увидел… Зрачок в безжизненно застывшем глазу Маштарикс шевельнулся. Её рот растянулся в слабой улыбке. Опять послышалось: «Как ты смог… ведь я тебя так…»

Пелена вокруг её лица густела. Стелилась туманом, заполоняя собою всю поляну. Он стоял по колено в туманном мареве, а Маштарикс, напротив, не тонула в нём, а поднималась. Она возлежала на этом всё прибывающем туманном облаке, словно была не меньше чем ангелицей. И чем плотнее туман заполнял поляну… долину… пустошь… вселенную… чем больше утопал в нём Иван, тем выше, словно на невесомой перине, поднималось тело Маштарикс. Её улыбающееся лицо… Её взгляд…

Она была настолько близко, совсем рядом, что нельзя было даже пошевелиться.

– Как ты смог… ведь я тебя так… – она тянулась к нему губами и не могла преодолеть последние сантиметры. – Айвен… зачем оно тебе… отдай!

Она тянулась ослабевшими руками к своему сердцу, пульсирующему на его ладони.

– Отдай, отдай… зачем тебе моё сердце… покрытое ядом ненависти… внутри оно переполнено любовью, но яд тебя заморозит прежде, чем любовь согреет… отдай! Зачем тебе любовь, в которой ты больше не нуждаешься? Отдай… что мне делать без сердца… отдай…

Его пальцы, сжимавшие сердце, начали непроизвольно разжиматься.

Губы Маштарикс шевелились у самых его глаз.

– Любимый, как ты мог… ведь я тебя так… НЕНАВИЖУ!!! – шёпот взорвался громовым криком. – ПОЛОЖИ НА МЕСТО!

Голова Ивана дернулась, раскалываясь на части.

– СОЛ!!! – Ирá трясла его за плечо. – Любимый, ПОЛОЖИ ЭТО НА МЕСТО! Бежим отсюда!..

Марево растаяло, отступило. Однако он не слышал Ирý. Лишь неотрывно смотрел на остывающий, окровавленный кусочек плоти, неподвижный, уже не бившийся на его ладони.

Сердце женщины, которая любила его. Он чуть было не сожрал его…

«Вот он, взрыватель… От самой мощной мины в моей памяти. Сколько же он убил во мне, даже не взорвавшись… Я успел его выкрутить».

Он бережно положил сердце на развороченную грудь Маштарикс. Болезненно вздрогнул, случайно задев торчащий сосок уцелевшей нижней железы. Помолчав, спросил неожиданно трезвым, спокойным, но мертвенно-ровным голосом:

– Маленькая, если уж вышло так, что мы подпустили её незамеченной и позволили поставить нас на колени, ты должна была меня остановить, потому что если мы будем убивать не только врагов, но и тех, кто нас любит, то мы превратимся в своих собственных врагов и будем воевать сами с собой.

Ирá с грустной улыбкой покачала головой: «Чему дóлжно свершиться, то свершится. Я могла только не позволить тебе всосать её сущность, но остановить её убийство – не в моей власти и не моё право. Боги требуют кровавых жертв… А то, что мы были ослеплены любовью и не заметили её появления, свидетельствует о силе чувства и в то же время о том, что невозможно целую вечность быть роботом, безжалостной машиной войны со всем миром. Это свидетельство того, что мы живые люди, а не бомбы с запущенным часовым механизмом взрыва. Маштарикс… Твоя Маштарикс… Ведь она всю ночь следила за нами… и если бы не её чувство к тебе, ТАКОЙ ночи у нас просто не было бы. Она медлила. Она подарила нам её. И жизни она нам подарила. Иначе мы просто лежали бы сейчас в обнимку, с прожжённым в головах отверстием… одним на двоих. Но я вовсе не была пассивной наблюдательницей, чтоб ты знал. Просто это было твоё минное поле, вот я и дожидалась, пока ты его разминируешь».

«Даже если бы и ценой своей жизни?» – болезненно морщась, приподнял он рассечённую бровь.

– А вот этого я бы уже не допустила… не дождёшься, – шепнула Ирá и прижалась лицом к его груди, обтянутой рваной тканью комбеза. «Видел бы ты её глаза, когда демонстрировал свой маскарад… с ней можно было успеть сделать что хочешь. И позднее была парочка подходящих моментов. И до того как вы сцепились…»

«Что же ты сделала, Маленькая? Не поверю, что ты не пыталась хоть пальцем пошевелить…»

– Проницательный какой… пальцем. Пошевелила, конечно. «Только не своим, а её. Указательным. Заставила снять его со спускового сенсора. Негоже с оружием приходить в театр. Вдруг захочется популять в талантливых актёров…» – она невесело улыбнулась и отвернулась, не желая больше смотреть на труп с развороченной грудной клеткой.

Иван, сгорбившись, отошёл в сторону и поодаль тяжело сел на землю. Вернее, не сел, а сполз, упираясь спиной в ствол кряжистого дерева, росшего у края поляны. Предплечьем утёр кровь, стекавшую по лицу, и уставился невидящим взглядом прямо перед собой. Во всей его фигуре сквозила сейчас даже не усталость, а полная опустошённость, словно из человека рывком выдернули стержень. Ирá неслышно подошла и замерла рядом, перебирая пальцами всклокоченные волосы. Потом опустилась подле него на колени, вытерла клочком ткани остатки крови и положила свою голову на сникшее, но по-прежнему твёрдое мужское плечо.

Где-то рядом и далеко вовсю кипела жизнь. Копошилась человечками на многочисленных разведанных и неразведанных планетах. У каждого были свои беды и радости, сплетавшиеся в пряжу всеобщего хаоса, за которым приглядывал кто-то, не менее озабоченный своими проблемами… Где-то по незримым орбитам двигались станции. Где-то прокалывали изнанку пространства звёздные корабли. Где-то в штабах МКБ и других группировок вносились завершающие штрихи в паутину, которую намеревались развесить над их головами. Где-то расчехлялось оружие и начинали всматриваться в пространство страшные застывшие взгляды… Где-то назревало. Где-то далеко… Где-то совсем рядом…