В конце времен - Дмитрий Мансуров

Погоня приостановилась, застигнутая врасплох дождем из земли и камней. Собаки с визгом бросились врассыпную, приобретая новый условный рефлекс, всадники сделали то же самое, непроизвольно прикрывая головы руками. Люциан подумал прокричать что-нибудь угрожающее, но когда на его голову удачно спикировал и рассыпался большой ком чернозема, у него вырвались слова из совершенно другого лексикона.

Ларриан бежал первым: профессионал — он был во всем профессионалом. Следом бежал Доминик, поражаясь тому, что так мало знал о советнике и его способностях, несмотря на то что наблюдал за ним практически с самого рождения. Или был под его постоянным наблюдением, что тоже недалеко от истины. Замыкал демарш отстреливающийся Кащей.

Последняя обойма взрывающихся стрел была израсходована на создание трудно преодолимых препятствий всадникам и особенно собакам, один вид которых говорил Кащею, что если вступить с ними в рукопашную, то фаворитом битвы окажутся именно собаки. Выйти против них можно разве что со шпагоплетью.

«Стоп! — подумал Кащей. — И правда, чего это я тут трачу невосполнимый запас стрел, когда… — он выстрелил из микроарбалета в последний раз и запустил им самим в голову коршуна-вожака. Столкновение получилось славным, жаль, что никто не обратил на это никакого внимания. Все были заняты собственными проблемами: погоней, бегством, преодолением и созданием непреодолимых преград. — …когда я могу использовать шпагоплеть!»

Гостиный дом превратился в пылающий факел. Крыша постепенно сдавала позиции и проваливалась, усиленный сквозняком огонь с воем вырывался из окон, кое-где падали первые потолочные балки.

Коршун спикировал прямо на Кащея и больно вцепился в голову когтями. Кащей дернулся, вырываясь, схватил не успевшего увернуться налетчика за лапы и, раскрутив его, отшвырнул в сторону приближавшихся птиц. Сбитые собратом коршуны потеряли еще несколько секунд, и это позволило троице забежать в густой лес.

Кащей взмахнул шпагоплетью, срубая деревья за собой — поэтическое «сжигая мосты», к сожалению, никак не подходило для этого момента, но сейчас было далеко не до поэтических действий. Он рубил их на разной высоте, начиная с верхушек и переходя к корням.

Толстые бревна, шелестя листвой и ломая ветки, колоннами кренились и падали, заграждая дорогу. Шпагоплеть вытянулась метров на пятнадцать, и широкая полоса леса на глазах превращалась в непреодолимую баррикаду. Ни коршуны, ни собаки, ни тем более всадники не рисковали броситься в погоню напрямую.

Разъяренная толпа ринулась в обход на значительном удалении от места вырубки леса. Всадникам не улыбалось попасть под невиданное доселе оружие, и они предпочли использовать лук и стрелы, а в ближний бой пустить коршунов и собак.

Люциан впервые задумался над тем, что беглецы могли говорить правду: уж больно… («вот уж точно, как ударило, аж звездочки в глазах заплясали!») …больно они юркие и огрызающиеся. Прямо не забитые навалившимися на них трудностями местные жители, а иностранцы, которым глубоко до свечки, что за ними гонится самый лучший и беспощадный отряд царства: вроде как сами такие, не на тех напали. Но теперь он не собирался отпускать их живыми в любом случае: вооруженное сопротивление не должно остаться безнаказанным.

К нему подскочил всадник, первым бросившийся в погоню.

— Докладывай!

— Один из беглецов — человек в плаще с черепушкой! — Люциан позабыл про головную боль.

— Кто сказал?!

— Я успел увидеть, пока он не стал стрелять из своей штучки!

— Чтоб меня… — Люциан пронзительно свистнул, и летавший над лесом вожак-коршун сел ему на плечо. — Значит, так! Сообщай по цепочке, что в царстве объявился Кащей Бессмертный! Если через час граф об этом не узнает — лично тебя придушу! Ясно?

Вожак замахал крыльями, взлетел высоко в небо и заклекотал. Коршун, находившийся в отдалении на много километров, запомнил то, что ему сообщили, и передал новость следующему коршуну по цепочке.

Там у графа был недооборотень, который остался человеком, но понимал их речь. И он доложит хозяину о новостях не позднее чем через час.

— Неужели он на самом деле существует? — спросил всадник.

Люциан посмотрел на скошенные деревья: после того, как ему напомнили об этом имени, крошение деревьев в капусту представало перед ним в новом свете. Именно так и говорилось в сказках о способностях Кащея. Вот почему он и не собирался сдаваться: окруживший его отряд оказался слишком мелким для злодейской Кащеевой души. И чтобы остановить его, требовались куда более многочисленные силы.

— А я-то думал, наш граф на самом деле сходит с ума, — пробормотал Люциан. — Объяви: Кащей должен быть живым! Что хотите делайте, но его не должны убить!!! Его попутчики — мелочь, их можете не ловить, пусть бегут. Ночью их настигнут волки. Или убейте, мне без разницы. Но Кащея — живым и только живым!

— Так точно! — Всадник бросился вдогонку за ускакавшими в лес коллегами предупредить об изменениях в планах.

Люциан посмотрел на небо: коршун превратился в крохотную точку у горизонта. Когда граф узнает последние новости, то должен будет выслать большое подкрепление для поимки Кащея.

«И зачем ему дался живой враг? — думал он. — Зачем он себе жизнь усложняет? Убили бы, и дело с концом! Раньше-то он никого не оставлял в живых. Стареет, добреет… Надо бы ему намекнуть про поиски верного преемника вроде меня».

Гостиный дом начал разваливаться.

Домик Яги резво бежал по дороге, старательно перепрыгивая через небольшие лужи и вынужденно топая по большим. Прошедший полчаса назад ливень основательно намочил землю, и домик оставлял за собой отчетливые следы, тут же заполнявшиеся водой.

Яга и не думала скрываться от людей, как это делала раньше, когда отправлялась путешествовать по ближним и дальним краям. Безвылазно жить в одном месте было скучно, и ничто не держало ее после того, как Кащей модернизировал избушку. Путешествовать по параллельным мирам было весело и захватывающе, но иногда хотелось и по своему миру побродить. Воспоминания давно минувших дней плюс любопытство: стоят там египетские пирамиды или уже рассыпались от времени? Сколько миллионов лет они стояли, постепенно теряя первоначальный вид и превращаясь в ровный курган, страшно сказать. А что пережили еще тогда, в самом начале прорыва человечества в дальний космос…

В тридцать третьем веке человечество умудрилось закрыть их статис-полем, но пески с течением тысяч лет заново засыпали их по самую верхушку. Всемирное правительство к тому времени было мало озабочено выкапыванием древностей, уповая на то, что под статис-полем им ничего не сделается, и когда придет время, то будущие поколения заново их раскопают. Эпоха космических путешествий требовала новых ощущений, и человечество с куда большим интересом занималось изучением инопланетных древностей, окончательно забросив свои, казавшиеся банальными и скучными. И так пирамиды и простояли бы, забытые и заново утерянные, если бы не инопланетяне, которым уже земная история показалась гораздо более интересной, чем их собственная.