Шепот гремучей лощины - Татьяна Корсакова

Упыренка Григорий отодрал. Схватил голыми руками за тощее, вибрирующее, булькающее горло, крутнул за голову. Мог и не крутить: голову упыренок и сам повернул, уставился на него полными голода и ярости глазами, клацнул челюстями, а потом принялся вырываться. Вот именно – не нападать, а вырываться. Мальчонку, которым когда-то был упыренок, Григорий не помнил. Или и вовсе не знал. Поэтому убил легко, без угрызений совести. К упавшему на землю Зверобою подходить не стал. Во-первых, знал, по сердцебиению слышал, что остались Ваське считанные секунды жизни на этой земле, а во-вторых, потому, что к нему уже бежал Влас. Влас, небось, думал, что на подмогу, а на самом деле затем, чтобы глаза закрыть…

Что ж этих двоих потянуло-то сюда?! Что ж не сиделось в том овраге с покойниками?! Или потому и не сиделось, что с покойниками?

А парни, увидев подмогу, приободрились! Хоть отбивался от упырей в основном только Сева. Митяй едва держался на ногах, но осиновый кол из рук не выпускал. Крепитесь, ребятки! Мало тут осталось…

Они управились к тому времени, как на смену туману пришла темнота. Выглянувшая из-за туч луна осветила поле брани, которым стала полянка. Прежде чем бросится к сыну, Григорий замер, прислушиваясь. Никого вокруг. Ни живого, ни мертвого. Все здесь на этом залитым белесым лунным светом пятачке. Теперь можно отпустить вожжи, можно впустить в себя обратно человеческое, загнать в темный угол упыриное. Дело сделано, ни сына, ни Севу он в обиду не дал. Это сейчас самое главное!

– Батя! – Митяй хотел броситься к нему, но закончились силы, рухнул на колени, уперся руками в землю.

– Дядя Гриша! – Сева схватил Митяя под мышки, попытался поставить на ноги. – Что вы тут делаете?

Вот тебе и «здрасьте», вот тебе и «как мы рады вас видеть»… Григорий покачал головой, двинулся мимо Власа к пацанам.

– Нет, ребятня, это вы мне скажите, что здесь делаете?! – Хотел сказать строго, а получилось все равно ласково. – Дайте-ка, герои, я на вас посмотрю!

Смотреть ему не обязательно, ему все рассказало их дыхание. Дыхание и сердцебиение. Сева в порядке, а вот с Митяем нужно что-то делать. Он еще не знал, что, но непременно что-нибудь придумает.

Григорий уже раскинул в стороны руки, готовый заключить этих оболтусов в отеческие объятья, когда за спиной послышалось:

– Не приближайся к ним, Гриня!

Он замер. Не потому, что подчинился этом сиплому, полному ярости голосу, а потому что сделалось вдруг интересно. Замер и медленно-медленно развернулся. Мог бы и быстро, так быстро, что тот, кто стоял позади, не успел бы даже глазом моргнуть. Наверное, если бы не ребятишки, так бы и сделал. Но ребятишек пугать ему никак нельзя. А еще нельзя их разочаровывать.

– Что такое, товарищ следователь? – спросил он, всматриваясь сначала в окаменевшее лицо Власа, затем в черный зрачок направленного на него автомата, и в самую последнюю очередь в три пары красных огоньков, загоревшихся в темноте…

Продолжение следует…