Русь окаянная - Сергей Норка

— Кто будет биогенератором? — тихо спросил Бардин, заранее зная ответ.

— Разумеется, один из ваших бывших ассистентов, — засмеялся Рублевский. — Итак, за какое время вы хотите уничтожить шарха?

— Минимум, за неделю, — бледнея от нахлынувших на него эмоций, сказал Николай Иванович.

— Разумно, — кивнул головой монстр. — Наука требует жертв.

— Я охотно выступил бы в роли генератора сам, — сухо сказал Бардин, — если бы мог возложить на кого-нибудь всю работу после прихода к власти. Но, увы, преемника у меня пока нет.

— Не переживайте, Николай Иванович. Смотрите на себя, как на командира в бою, который вынужден жертвовать не только техникой, но и живой силой для выполнения боевой задачи. Уверяю вас, маршал Жуков положил народу куда больше, и тем не менее он даже в постсоветские времена считается национальным героем. Итак. Кого из своих учеников вы готовы принести в жертву науке?

* * *

Основа магической формулы, или мантры, такова: коль скоро мы знаем главную тональность (ноту) какой-либо сущности, будь то стихия, явление, предмет или божество, мы можем, используя эту тональность, воздействовать в приказном порядке на эту сущность.

Карл Юнг, выдающийся психоаналитик

* * *

На лице Бардина отразилась целая буря чувств. Он сильно побледнел. На лбу появились бусинки пота. Пальцы правой руки начали выбивать на кулаке левой какой-то ритм. Рублевский внимательно и даже с каким-то любопытством смотрел на него. Наконец, лицо Бардина приобрело обычное выражение. Он посмотрел в глаза «монстру» и тихо произнес:

— Никого. Я беру свою просьбу назад.

Рублевский добродушно рассмеялся.

— Вы никогда не переступите определенную грань в науке, Николай Иванович. Наша наука и эмоции вещи несовместимые.

— Да, — так же тихо отвечал Бардин, — я в отличие от вас остался человеком.

«Монстр» лениво кивнул, и лицо его вновь стало бесстрастным.

— Я был уверен в этом, Николай Иванович. Просто я хотел, чтобы вы отчетливо поняли те пределы, в рамках которых находитесь, и в будущем не лезли туда, где человеку быть не полагается. Но я вас должен обрадовать. Моя помощь вам не нужна. Шарх преподнесет вам вскоре такой сюрприз, от которого вы ахнете. Да и не только вы. У него, знаете ли, случилось то, что называется временное просветление разума.

На обратном пути Бардин лихорадочно размышлял, стараясь просчитать как можно больше вариантов возможных событий. Наконец, он пришел к окончательному выводу и повернул голову в сторону Кота, который за все то время не проронил ни слова, всем телом ощутив, что Кардинал только что вернулся из другого мира.

— Нам предстоят великие дела, Константин Павлович, — сказал он.

— Всегда готов, — ответил бывший пионер. Через несколько минут они уже сидели в кабинете Бардина, где их с нетерпением молодого любовника дожидался Романов. Впервые за время общения с председателем Партии Кот не увидел добро душно-насмешливого выражения лица, которое Романов сохранял даже в самых критических ситуациях. Тем не менее он не задал ни одного вопроса и только уставился на Кардинала, казалось, не замечая Сидоренко.

— Итак, — сказал Николай Иванович, также словно забыв о присутствии третьего лица, — ситуация а изменится в ближайшее время.

— Он намерен отменить чрезвычайное положение и провести выборы со своим участием? — живо спросил Романов.

Кардинал отрицательно покачал головой.

— Будет сохранять чрезвычайку долгое время? — продолжал допытываться Петр Алексеевич.

— Нет, — задумчиво отвечал Николай Иванович. — Не пытайтесь угадать. Все равно не угадаете.

— Так скажите.

Бардин с нескрываемым любопытством посмотрел сначала на Сидоренко, затем на Романова и, тщательно выговаривая звуки, произнес:

— Он в ближайшее время подаст в отставку. Установилась длительная пауза, в ходе которой и Романов, и Сидоренко лихорадочно пытались сообразить, сошел ли Бардин с ума или просто шутит. в столь неподходящий момент.

— Но это невозможно, — не выдержал Кот. — Он скорее мать родную продаст.

— Это точно? — напряженно размышляя о чем-то, спросил Романов.

Бардин кивнул, а затем подтвердил:

— На сто процентов.

На лице Романова отразилась целая буря переживаний. Было видно, что психологически он еще не созрел к восприятию конечного этапа цели своей жизни. Бардин понимал, что в психике будущего президента России имеет место феномен, который он и его коллеги условно называли психической энергией. Психика Романова была нацелена на четыре года кропотливой работы, а его поставили в положение типа «сейчас или никогда».

В Бардине заговорил ученый. Напрягая волю и все свои психические возможности, он пытался почувствовать, что в эти минуты творится в психике Петра Алексеевича. И Романов, в свою очередь, знал, что, если у Кардинала появятся хотя бы малейшие сомнения в намерениях главы Партии, он будет просто уничтожен. Может быть, даже сейчас с помощью преданного Бардину Сидоренко. Он взял себя в руки и спросил:

— Кто еще знает об этом?

— Только тот, кто это мне сообщил.

— Я его знаю? — спросил Петр Алексеевич, всегда полагавший, что Кардинал имеет контакты в высших сферах политических кругов.

— Нет, — отрицательно покачал головой Николай Иванович. — Его никто кроме меня не знает. Романов пожевал губами, а затем спросил:

— Каковы же будут наши действия в новых условиях?

— Участие в выборах, — спокойно отвечал Бардин. — Все по плану. Вы выставляете свою кандидатуру, и с помощью временных союзников внутренних и внешних мы берем власть.

— А потом?

— Как нам действовать потом, надо решить сейчас. Есть два варианта. Первый — вы получаете диктаторские полномочия, и мы реализуем схему создания системы психического управления государством. Прошу вас подумать. Весь риск и вся ответственность в этом случае ложатся на вас. Вы станете либо героем, спасителем отечества, который будет рассматриваться историками в том же ракурсе, что и ваш полный тезка Петр Великий, а также Рузвельт, Аденауэр, Черчилль; либо одиозной исторической личностью, которую потомки поставят на одну доску со Сталиным, Самосой и прочими представителями исторического отребья; либо окажетесь смешной, жалкой политической фигурой, о которой все забудут после того, как насмеются вволю.

Говоря все это, Николай Иванович внимательно смотрел на человека, поставленного им в сложное положение, и с удовлетворением отметил, что на лице Романова, как обычно, появилось насмешливое выражение.

— Второй вариант? — насмешливо спросил Петр Алексеевич.

— Второй вариант более безопасен. И при его осуществлении возможны маневры. Вы разыгрываете игру, которую когда-то сыграл самый образованный и умный российский монарх Александр Павлович, либерал, демократ, воспитанник республиканца Лагарпа на троне, а возле трона мерзкий диктатор, «всей России притеснитель, губернаторов мучитель» Алексей Андреевич Аракчеев, который зажмет всю страну в железный кулак. В случае провала все шишки обрушатся на этого бедолагу, а вы станете обычным номинальным главой государства, каким был Брежнев, Ельцин и многие другие.