Еще один знак Зодиака - Антон Леонтьев

«Зодиак»? Отбросив фотографию, Дана схватила папку и раскрыла ее. Так и есть — одно из исчезнувших из архива прокуратуры дел! Вытащила еще одну папку, другую… Все шесть лежали в ящике стола Стивена.

Как они попали сюда? Ответ один — Стивен изъял их из архива. Но для чего? Он ведь попросту украл важные документы! Ради чего агент ФБР пойдет на подобное должностное преступление?

— Да, он сознался, — услышала Дана приближающийся голос Стивена.

Заместитель окружного прокурора в большой панике запихнула папки обратно в ящик и задвинула его, прищемив палец. На боль Дана не обращала внимания. Стивен не должен заподозрить, что она копалась в его бумагах, и, самое важное, не должен понять, что она наткнулась на похищенные папки.

В то самое мгновение, когда дверь кабинета открылась, Дана успела прыгнуть в кресло. Указательный палец левой руки зудел, ноготь начал синеть, но Дана изобразила на лице слабую улыбку и спросила у остолбеневшего Стивена:

— Он сознался?

— Что вы здесь делаете, советник? — произнес раздраженно агент Кронин, явно не ожидавший увидеть Дану у себя в кабинете.

— Я решила, что не стоит уходить. И была, кажется, права: результаты допроса не заставили себя долго ждать, не так ли? — Дана очень старалась, чтобы ее голос звучал естественно.

— Тейлор сознался пока в том, что познакомился по Интернету с Эндрю и пришел к нему в общежитие колледжа, где они занялись сексом. По словам Тейлора, сын сенатора Маккормик обожал накачанных негров и сам предложил ему посетить его. Это подтверждает и переписка на «голубом» форуме — инициатива исходила от Эндрю. Но наверняка Тейлор не сомневался, что мальчишка пригласит его, так что осталось добиться от него признания в убийстве. Вам, советник, пора.

Дана поднялась из кресла и направилась к двери. Стоя уже на пороге, она вдруг увидела фотографию, которую выронила из рук и которая сейчас лежала за креслом. Она забыла положить ее в ящик! Но теперь поздно…

— Советник, еще что-то? — спросил Стивен. Не дожидаясь ответа, подошел и захлопнул у нее перед носом дверь своего кабинета.

С гулко бьющимся сердцем Дана Хейли направилась по коридору к выходу.

Все, что произошло со мной после того, как я оказалась на свободе, было подобно волшебной сказке. Журналисты, которые всего день назад бессовестно требовали моей публичной казни и подогревали страсти, столь же рьяно принялись осыпать меня комплиментами.

— Относитесь к этому как к данности, мисс Мельникофф, — заявил Квентин Мориарти, забравший меня из тюрьмы. — Ажиотаж скоро утихнет, журналисты найдут себе новую сенсацию и новую жертву.

— Буду рада, если вы начнете называть меня по имени, — обратилась я к великому писателю, который спас меня от смерти.

Квентин Мориарти хмыкнул.

— Тогда и вы, Ирина, соблаговолите именовать меня Квентином.

— Нет, я не смогу! — охнула я. — Лучше буду обращаться к вам… шеф. Ну конечно, вы же отныне — мой шеф. Правда, должна сказать, что я не умею печатать на машинке, да и стенографировать тоже не в состоянии…

— Ничего, это дело наживное, — успокоил меня мистер Мориарти. — Уверяю вас, Ирина, вы быстро всему научитесь. Вы обладаете даром, которого нет ни у одной самой умелой секретарши!

— Вы имеете в виду дар ясновидения, шеф? — спросила я смущенно.

Квентин Мориарти, распахивая передо мной дверь своего «Паккарда», ответил:

— И его тоже, хотя в первую очередь я имел в виду вашу искренность, Ирина. Честные и порядочные люди — большая редкость в наше неспокойное время. Мой последний секретарь был прытким малым, работал, казалось, по тридцать часов в сутки, а как потом совершенно случайно выяснилось, был шпионом моих литературных конкурентов — сообщал им о моих планах, передавал копии рукописей новых произведений и разбалтывал сюжеты, которые я имею обыкновение записывать в большую тетрадь.

— Шеф, — я буду предана вам, как самой себе! — воскликнула я со слезами на глазах. — Вы можете на меня положиться! Вы ведь вытащили меня из камеры смертников!

— Ну, хватит о старом, — пробурчал Квентин.

И мы тронулись в путь, к аэродрому, где ждал самолет, который перенес нас с Восточного побережья на Западное. Я еще ни разу не была в Калифорнии — с Дэвидом мы планировали купить бунгало где-нибудь в бухточке, на побережье Тихого океана, но нашим мечтам не суждено было сбыться.

И вот я оказалась в Калифорнии, более того, — в Лос-Анджелесе. Там и обитал известный детективный романист Квентин Мориарти. Он родился в этом необычайном городе, который отличался от Нью-Йорка так же, как разряженная развязная кокотка отличается от чопорной элегантной леди.

Я сразу почувствовала, что влюбилась в чудесный город. Все — архитектура, мода, ритм жизни — там было иным, нежели в Новой Англии, но это и прельщало меня. Возможно, поняла я позднее, мне требовалось сменить обстановку, чтобы забыть и о Дэвиде, и об истории с уголовным процессом.

Квентину принадлежал роскошный особняк, выстроенный когда-то давно забытой звездой немого кино. Дива скончалась от чрезмерной порции кокаина, ее жилище было продано с аукциона для погашения огромных долгов, и в прелестный дом въехал мой шеф. Он купил его с гонорара своей пятой книги, принесшей ему известность и финансовый прорыв — «Двойное убийство в Белом доме», не самый мой любимый роман, но вполне достойный образчик детективной прозы.

Шеф жил один. У него были жена и сын, однако они погибли много лет назад во время пожара, когда Квентин Мориарти преподавал еще философию в университете Беркли.

До встречи со своей будущей супругой мой шеф вел весьма вольготную жизнь холостяка, однако, увидев прелестную датчанку Дагмар, воспылал к ней любовью и через двадцать четыре часа с момента знакомства сделал ей предложение. Их семейная жизнь была идиллической. Но затем последовала смерть Дагмар и пятилетнего сына Кристофера, и потрясенный муж и отец долгое время не мог смириться с постигшим его горем.

Чтобы помочь ему преодолеть затяжную депрессию, один из друзей Квентина, обеспокоенный его навязчивыми мыслями о самоубийстве, предложил написать детективную историю. Чтобы подзадорить Квентина, он заключил с ним пари, что тот не в состоянии написать такое произведение, которое будет напечатано. Квентин принял вызов, решив (шеф рассказал мне это много позже, когда я окончательно завоевала его доверие), что, как только приятель получит рассказ и отстанет от него, он пойдет на одинокий пляж, где так любил бывать с женой и сыном, и застрелится.

Но работа над детективом так увлекла его, что он забыл о своей жуткой затее. А вместо рассказа всего через двадцать семь дней представил солидный роман, в котором впервые был выведен слепой профессор философии Сократ Каваналли, сыщик-любитель, разгадавший тайну отравления миллионера и его жены посредством логических приемов майевтики своего тезки, древнего грека Сократа.