Диана. Одинокая принцесса - Дмитрий Медведев

«Наконец, после стольких лет поиска, я нашла свой путь. Когда я приехала в хоспис матери Терезы, сестры милосердия специально для меня спели торжественный гимн. Это было незабываемое духовное переживание. Я буквально воспарила духом. Эмоции были настолько сильны, что они не смогли не оказать на меня огромного воздействия. Я только теперь поняла, что всем своим сердцем, всей своей душой хочу заниматься этим делом в глобальном масштабе»[1].

С самой матерью Терезой принцесса встретилась позже – в Риме, где восьмидесятидвухлетняя основательница Ордена милосердия восстанавливалась после перенесенного инфаркта.

Во время беседы с Дианой мать Тереза своим спокойным и тихим голосом произнесла:

– Вы не сможете заниматься тем, чем занимаюсь я.

Сказав это, она сделала паузу. Выражение лица Дианы начало меняться с благодушно-восторженного на удивленно-настороженное.

Помолчав еще какое-то время, мать Тереза добавила:

– А я не смогу сделать то, на что способны вы[2].

Это были поистине мудрые слова. Как и в любом деле, чтобы достичь успеха, необходимо найти свой путь, «свою колею», – так и Диане требовалось проложить собственную дорогу.

Поиск своего пути не был легок, и, как мы увидим дальше, принцесса порой совершала ошибки. Но в чем она действительно оказалась права, так это в том, что смогла привнести в благотворительную деятельность частицу себя и своей истории.

«Принцесса не смогла бы добиться таких ошеломительных успехов на этом поприще, если бы оказалась обычной светской леди, тратящей свое время на совершение добрых дел, – считает адвокат Дианы Энтони Джулиус. – На нее работал пафос ее собственного положения, уникальный парадокс ослепительно красивой женщины, оказавшейся отвергнутой»[3].

Тремя китами благотворительной деятельности Дианы стали участие, вовлеченность и собственный опыт. Отныне в ее выступлениях все громче стали звучать личные нотки. В апреле 1993 года, готовясь к выступлению на первой в Британии конференции по пищевым расстройствам, Диана попросила своего спичрайтера Питера Сеттелина написать такую речь, чтобы «в ней хоть и не упоминалось бы открыто, что я страдаю булимией, но тем не менее публике стало ясно – принцесса знает, о чем говорит»[4].

Окончательную правку речи принцесса сделала сама. Хорошо знавший Диану журналист Ричард Кэй считает, что сравнение булимии с «постыдным другом», а сами переживания – «с чувством вины, отвращением к самой себе и низкой самооценкой, которые приводят к желанию раствориться, как диспирин, в воде и полностью исчезнуть» принадлежат непосредственно принцессе[5].

Аналогичное сопоставление с собственным жизненным опытом звучит и в выступлении Дианы на конференции благотворительной организации «Turning Point», помогающей людям справляться с алкогольной и наркотической зависимостью. Отказываясь в первые годы брака принимать транквилизаторы, впоследствии Диана употребляла некоторые виды антидепрессантов, успокоительные и снотворные средства. Однако в какой-то момент она поняла, что обращение к подобным медикаментам аналогично хождению по краю пропасти – одно лишнее движение, и ты, сам того не замечая, теряешь равновесие и устремляешься вниз.

«Она сказала мне, что боится применять антидепрессанты из-за начавшегося к ним привыкания, – вспоминает один из близких друзей Дианы. – Подобное положение дел ее очень пугало, и она решила бросить»[6].

В июне 1993 года во время своего выступления, посвященного проблемам лечения женской депрессии, Диана предупредила собравшихся: когда «туман одиночества и отчаяния» заставляет женщин подсесть на «транквилизаторы, снотворные и антидепрессанты», легко превратиться в «беспокойных зомби».

«Быть может, намного важнее направить наши усилия на пристальное изучение причин этого недуга, чем на его отчаянное подавление?» – предложила принцесса[7].

Личное участие было не единственным, что требовалось Диане для организации успешной благотворительной деятельности. Так уж устроена наша жизнь, что успех некоторых начинаний невозможен без поддержки влиятельных особ. К счастью, в распоряжении Дианы был завидный арсенал женской красоты и неотразимого обаяния. Неудивительно, что многие политики, как в самой Великобритании, так и за ее пределами, считали за честь помочь принцессе Уэльской.

«Принцесса обладала удивительным сочетанием красоты и обаяния, которое было способно растопить сердце любого представителя сильной половины человечества, – считает министр иностранных дел в правительстве Джона Мейджора Дуглас Хард. – Иностранные президенты, премьеры и члены кабинетов министров забывали о том, что происходит в британской королевской семье, едва на час-другой их окутывало это необыкновенное сияние»[8].

Что же касается благотворительной деятельности Дианы, то Хард прокомментировал ее следующим образом:

«Для меня не составило труда заметить, что принцесса интересуется не только политикой, но и с почти болезненной настойчивостью стремится продолжать зарубежные поездки с нашего благословения. Я был очень рад, можно даже сказать – очень счастлив, оказать Диане соответствующую поддержку»[9].

Хард был верен своему слову. Он сделал все от него зависящее, чтобы международные визиты принцессы продолжались. Так, при поддержке Форинофис в марте 1993 года Диана посетила высокогорное королевство Непал, а спустя всего несколько месяцев, в июне, совершила с миссией Красного Креста триумфальный визит в Зимбабве. Как заметил преданный телохранитель Дианы Кен Уорф, «тем, кто полагает, что благотворительная работа для принцессы Уэльской – это всего лишь путешествие по миру с поиском гламурных мест для очередной фотосессии, лучше бы посмотреть на эту вымотанную и усталую женщину, которая рассказывала в вертолете душераздирающие истории, свидетельницей которых она стала сегодня»[10].

Среди политиков Нового Света близкие отношения у Дианы сложились с Генри Киссинджером, Хиллари Клинтон и Колином Пауэллом.

«Мы часто обсуждали наедине те сложности, которые возникают у публичных людей, – вспоминает Хиллари Клинтон, первая леди Америки. – Она рассказывала мне о своих планах использовать собственное положение для помощи страждущим. Хотя Диана производила впечатление очень ранимой, неуверенной в своем будущем женщины, для меня не составило труда разглядеть в ней способность к быстрому восстановлению и необходимую решимость при воплощении своих идей в жизнь, несмотря на все препятствия и трудности»[11].

Своей кульминации отношения между влиятельными людьми и принцессой Уэльской достигли в последний год ее жизни. Именно в этот отрезок времени – вторая половина 1996 года – первая половина 1997 года – она стала той крупной общественной фигурой, которую мы все имеем в виду, когда сегодня говорим о Диане. В этом плане очень характерны впечатления, оставленные нам историком королевской семьи Энтони Холденом после одного из ланчей с принцессой Уэльской в Кенсингтонском дворце:

«Она как раз вернулась из Вашингтона после встречи с Хиллари Клинтон. Мы побеседовали об этом. Потом обсудили встречу Дианы с понтификом. Затем – встречу с королевой-матерью. Всего в нашем разговоре мы упомянули имена шести крупнейших мировых знаменитостей, с которыми принцесса встречалась за последний месяц. В конце беседы у нас зашла речь о возможности учредить ее собственный благотворительный фонд. И здесь она неожиданно сказала: „А как тебе это? Я разговаривала на днях с Колином Пауэллом, и он посоветовал мне не организовывать фонд. Это все так сложно. Скорее всего, я потеряю контроль над его управлением. Кроме того, не стоит забывать и про налоги“. Я был потрясен. Особенно от интонации, с которой она произнесла: „А как тебе это?…“»[12].