Правила боя. Исток - Анна Московкина

— Что надумал? — проигнорировал жалобу друг.

— Да ничего, — махнул рукой Майорин.

И эльф отстал.

Подхватив коней под узды, путники по одному перешли подвесной мост. Больно хлипким он казался на вид, угрожающе скрипел и раскачивался при каждом шаге. Жарке пришлось бегать два раза, Гайтан отказывался идти один, встав черной тенью перед дощатым настилом. Водица шумела под ногами. Берега у речки были высокие и крутые. К полудню снег прекратился, и выглянуло колючее осеннее солнце. Солен звучно хлюпал носом. Майорин с досадой подумал, что проспал обещанное парню селение и не избавился от дворянской обузы. Шапка криво сидела на светлых волосах, сползая на глаза, курточка здорово поистрепалась и испачкалась, приобретя вместо красного грязно-коричневый оттенок. Городские ботинки, дорогие штаны — все потеряло вид. Парень скорее походил на огородное пугало с торчащей из-под куртки серой рубашкой. Колдун догнал дворянина.

— Простыл все-таки?

— Это от холода.

— Насморк или простуда?

— Насморк. — Солен осторожно поднял глаза на Майорина, но вместо ехидной усмешки увидел лишь умеренное беспокойство. — Не переживай, не заболею!

— Я-то переживу. Держи. — Майорин протянул парню темную бутылочку.

— Что это?

— Стимулятор иммунной системы. В просторечье снадобье. Пей маленькими глотками перед едой. И не злоупотребляй. — Ругнулся на кобылу: — Что встала, сдам на живодерню! — и резко ушел вперед.

Солен повертел лекарство в руках и убрал в седельную сумку, смотря вслед колдуну. Мужчина сказал что-то скабрезное эльфу, и оба теперь хохотали, покрасневшая Жарка послала кобылу в галоп.

Со скрипом поднялась решетка ворот, во двор замка въехал отряд конников, за ними медленно втянулись груженые фуры. Что внутри было — не разглядеть: обозы затянули кожаными чехлами.

Встречать приехавших вышел хозяин замка.

— Отец! — Молодой мужчина спешился, не глядя бросил поводья подоспевшему слуге.

— Как добрались? — Фарт придирчиво оглядел фуры. Запряженные в них тяжеловозы терпеливо стояли, пока сноровистые руки конюхов высвобождали их из оглоблей.

— Ничего, как видишь, стрел в нас не торчит. Как исток? В сознании?

— В сознании. Вон на стенке околачивается, как всегда.

Молодой Фарт поднял глаза, я с трудом подавила желание пригнуться и спрятаться за зубцами.

— Много же ей позволено. Она нас слышит?

— Пожалуй. Я еще не разобрался, насколько ее возможности превышают человеческие. Поэтому пойдем-ка туда, где ничьи уши не доберутся до нашего разговора, сын.

— Еще бы неплохо горячего вина, воды и девку! Замерз, как собака!

— Вино получишь сейчас, с остальным изволь обождать, — засмеялся Агний Фарт. — Поговорим, и будет тебе бадья с горячей водой и с горячей девкой. Эй! Эленар! Слышал? — Прислужник в сером камзоле, такой же серый и лицом, кивнул. — Распорядись!

Разгружать обозы во дворе не стали, по одному затащив их в просторный амбар близ конюшни.

— Айрин! — Дарту ничего не оставалось, как последовать за мной по стене. Ноги быстро пересчитывали высокие ступеньки.

Но двери амбара захлопнулись у меня перед самым носом, а щелей в стенах, как назло, не было. А может, не было именно назло.

— Будь я на месте милсдаря Агния, я заключил бы тебя в клетку, чтобы не совалась куда не просят, — зло сказал запыхавшийся Щегол, нагнавший нас уже у амбаров.

— Будь ты на месте Фарта, ты сидел бы в инесском застенке, потому что ума у тебя не хватит так прятаться, — ответила я.

— Ты… поганая инесская шлюха! Дочь ведьмы, продавшейся хордримским псам! Подстилка ее прихлебателя, мнящая себя чем-то особенным, хотя не годишься в девки и конюху… — Звонкая оплеуха заставила мага замолчать. Он попятился, стремясь сохранить равновесие.

Дарт потер ладонь о штаны и тихо прошептал:

— Даже прикасаться к этой погани противно.

— Зря. Он расскажет.

— Пусть. — Стражник обернулся. — Как вы, госпожа?

— Ко мне плохо липнет дерьмо, Дарт. Я же паршивый исток, к нам вообще мало что липнет.

— Идемте в замок. Лучше, чтобы нас здесь не видели.

Щегол плелся следом, потирая ушибленную щеку. Дарт бил наотмашь — раскрытой ладонью, но силищи парню было не занимать, и щека горела алым. В коридоре с выцветшими гобеленами глухо отдавались шаги и голоса.

— Дарт, перестань называть меня госпожой. Я тебе не госпожа, а объект, который ты охраняешь. Представь, что я сундук.

— Как скажете, госпожа, — согласился стражник, улыбаясь в светлые усы.

— Значит, не перестанешь?

— Нет.

— И, Дарт…

— Да, госпожа?

— Спасибо.

— Сука! — буркнул Щегол. — Я расскажу Фарту, что ты околдовала этого идиота. И он…

— Беги сейчас. Жалуйся папочке, что тебе, магу, рыцарь надавал по шапке за твою поганую брань. А потом подробно опиши ему, что ты не смог остановить меня, когда я последовала к амбару, чтобы мерзостно подсмотреть и подслушать, что там происходит. Давай, не теряй времени, может, пустит тебя его сынулька к себе в бадью с горячей девкой.

Щегол сплюнул на пол, слюна оставила белесый след на засаленной ковровой дорожке, которой были выстланы жилые помещения. Некоторое время маг таращился на плевок, потом затер его сапогом и поплелся дальше.

— Знаешь, что меня удивляет, Дарт?

— Нет.

— Это я должна ненавидеть магов, а не они меня. Но вот уже второй, с которым происходит наоборот.

— Это потому, что вы их совсем не боитесь, госпожа.

Я посмотрела сперва на стражника, потом на мага. Он зло обжег меня глазами.

Дарт угадал.

Майорин сказал, что инессцы встретят их на том берегу, и Солен начал вертеть головой в поисках инесской гвардии, только они сошли с моста. Ему представлялась дружина суровых колдунов, всех как на подбор черноволосых и белоглазых, с полуторниками за спиной.

Эдакое воинство Майоринов. К удивлению паренька, ни воинства, ни намеков на то, что их вообще кто-то ждет, не было. Только осенний лес да ветер, беззастенчиво срывающий последнюю одежку с деревьев. Даже вечнозеленые сосны и елки печально клонились, будто прикрываясь от разбушевавшейся стихии. Майорин о чем-то говорил с Велором, Жарка, насупившись, ехала рядом, все еще дуясь на старших товарищей за грубую шутку. Что конкретно ей сказал колдун, девушка умалчивала.

Колдун тем временем внимательно слушал главу карателей, ясно ловя в его голосе нотки тревоги.