Дочь Клодины - Розалинда Лейкер

— Ему всегда везет, — негодуя, сказала Оливия, — но в этот раз судьба не даст ему шанса.

Джошу стало любопытно, и он наклонился вперед, хотя она была не очень ему приятна, как и во время предыдущих их встреч, но если строить бизнес исключительно с теми людьми, которые тебе по нраву, многого не добьешься.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— Я не изменила своего мнения и не собираюсь продавать вам ни кусочка земли, окружающей мое имение, но есть один участок, который я не использую и о котором я раньше не говорила, желая посмотреть, как Дэниэл Уорвик будет воевать с «Железнодорожной компанией».

— И где находится этот секретный участок земли?

Она хитро улыбнулась.

— До того, как Дэниэл Уорвик приехал в Истхэмптон и скупил землю у вашего прадеда, Рэдклиффы владели обширными делянками, которые каким-то образом остались с того времени, когда Бартоны были покупателями. И хотя много земель было продано разным людям, один участок все же остался, просто потому, что он разбит гужевой дорогой, и простирается эта земля от границ имения Рэдклиффов до морского коттеджа. Если вы решите купить этот участок, то сможете проложить железную дорогу прямо в сердце Истхэмптона и построить станцию с видом на море.

Бартон молчал, хотя понимал, что это было действительно привлекательное предложение, но он был слишком осторожным и предусмотрительным, чтобы брать на себя огромную ответственность. Жизнь не раз преподносила ему неожиданные сюрпризы, и поэтому, прежде чем он не убедится, что все в порядке, он не сможет дать волю эмоциям.

— Но, должно быть, Уорвик знает об этой земле, — решительно заявил он.

Оливия слегка кивнула, подтверждая его слова, но выражение ее лица было довольным.

— Конечно, знает, но он никогда не волновался по этому поводу, так как у него есть право проезда через чужую территорию. Там не главная магистраль, нет, там обычная дорога.

Джош знал больше о таких делах, чем она. Определенно больше.

— Тем не менее, когда такое право получают на долгие годы, то только закон парламента может отменить его, и я могу заверить вас, мадам, что такое вмешательство ни к чему хорошему не приведет.

Но она была непоколебима и самоуверенна, ее манера поведения осталась прежней.

— Мистер Бартон, в этом случае обращаться к законодательству парламента не нужно. Мои адвокаты тщательно изучили документы, которые относятся еще к пятнадцатому веку. Этой дорогой будет снова пользоваться общество, и пусть вместо экипажей и повозок появятся поезда на колесах, ничто не помешает вам проложить здесь ваши железные пути и построить станцию на земле, простирающейся рядом с морским коттеджем и некоторыми другими соседствующими жилыми домами, которую я продам вам.

Он глубоко вздохнул.

— Я думаю, будет лучше, если мы взглянем на карту Истхэмптона и его ближайших районов, перед тем как продолжить наш разговор, — сказал он, доставая из кармана карту и поднимаясь, чтобы расстелить ее на круглом столе. — Я думаю, вы упустили один очень важный момент.

Оливия подошла, шурша своей атласной юбкой, и встала рядом с ним.

— Какой момент, мистер Бартон?

На карте он нашел дорогу, про которую она говорила, и повел по ней пальцем от морского коттеджа через окраины прямо к поместью Денвиса Кортера.

— Это земля Уорвиков, как вы видите. И должно быть вам это известно, она образует треугольник с границами имения Атвудов, которое теперь является частной собственностью Уорвиков, по одну сторону расположена его территория, по другую — имение Рэдклиффов. Как… — Здесь Джош провел пальцем прямо через широко раскинувшиеся два имения, граничащие бок о бок с доступной землей с северной стороны, затем вернул палец обратно. — Как я проложу железнодорожные пути через этот участок? Приклею крылья к поездам?

Она радостно засмеялась, будто он рассказал ей самую смешную шутку, которую она когда-либо слышала.

— Не совсем так. У меня есть документ, подписанный триста лет назад и подтверждающий право прохода, а именно соглашение, или его можно еще назвать своеобразным даром, по которому моя семья прощала долг Атвудам. В нем все черным по белому написано, хотя и на латинском языке, так что мы можем пересекать имение Атвудов как с юга, так и с севера. У меня есть этот документ, и я храню его в сейфе в этом доме. — Ее лицо стало маской злорадства. — Вот как раз этого-то Дэниэл Уорвик и не знает! Это было забыто семьей Атвудов, ведь прошло столько лет, да и Рэдклиффы не пользовались своим правом с тех пор, как повстречали в той местности хищников и ястребов. — Оливия ткнула пальцем в карту, а затем себе в грудь. — Так что я имею право продать эту землю. Никакой закон о земле не сможет изменить этого. Я предлагаю вам самый лучший участок, который только возможно получить для строительства ваших железнодорожных путей, тем более что один шанс вы уже упустили!

Итак, Бартон выиграл. Он не был человеком, который торжествовал раньше времени, в душе он был рад. Он чувствовал удовлетворение оттого, что в конце концов добился своей цели, признавая Дэниэла достойным противником. А что касается Люси, она увидит, что особняк и многие другие имения останутся нетронутыми, хотя и расстроится, когда поймет, что железнодорожные пути все-таки будут проложены. И чем скорее она об этом забудет, тем лучше.

— Итак, мадам, кажется, в конце концов мы снова на коне.

— Конечно. — Оливия открыла ящик стола, из которого вытащила карту, специально нарисованную, чтобы показать дорогу подробно и в масштабе, а также достала документы о купле-продаже, приготовленные ее адвокатами. — Я не сомневаюсь, что вы захотите изучить карту в спокойной обстановке, а также проконсультироваться со своими адвокатами, мистер Бартон. Я полагаю, вы возьмете эти копии с собой и вернете послезавтра, когда мои представители закона приедут сюда, чтобы встретиться с членами вашей «Железнодорожной компании». И тогда мы сможем подписать документы. — Она мило ему улыбнулась и протянула руку, выражая свое великодушие и почтение.

Но ничего доброго в ее мыслях не было. Она, будто варвар, ликовала и торжествовала, что ей удалось нанести ответный удар и отомстить Дэниэлу Уорвику от лица своего покойного мужа, а также от имени своей совращенной и обманутой сестры. К концу жизни она возненавидела Дэниэла за то, что он неумышленно разрушил ее счастье. Если бы он беспрестанно не преследовал ее сестру, силой принуждая ее быть с ним, то, Оливия была уверена, Клодина вышла замуж и уехала бы из Англии, оставив имение Рэдклиффов и тем самым положив конец страсти Александра к свояченице, и брак Оливии не разрушился бы.

После того как Джош ушел, она снова присела в кресло и взяла в руки незаконченное полотно, иголку и продолжила автоматически вышивать. Но Оливия думала совершенно о другом, предвкушая месть. Она представляла, как разозлится Уорвик, когда поймет, что его провели. Много лет назад, будучи совсем молодой, она была очень доброй и великодушной, и должно быть, твердость и суровость ее характера дремали в ней как спящий вулкан, который извергся горячей лавой после рождения первого ребенка. Она пережила нервный срыв и с тех пор осталась раздражительной и вспыльчивой, не способной простить обиду из прошлого, которая причиняла ей боль. Она не плакала, когда умерла Клодина. Находилась ли ее сестра в близких отношениях с Александром, Оливия не знала, но она никогда не забудет тот день, когда застала их обнимающимися в этой самой комнате. Ее сердце будто превратилось в сталь, поэтому она доводила Александра до слез, когда тот уже болел и находился на грани жизни и смерти. Оливия заставляла его признаться в том, что он любил Клодину, несмотря на то, что та не отвечала ему взаимностью. И этим она постоянно подстрекала его. Только небеса знали, как они флиртовали, касались друг друга, вырывали поцелуи, и мысли об этом причиняли ей невыносимые муки в то время, когда Клодина находилась в их доме, хотя Оливия старалась скрывать свою боль, ведя себя горделиво и надменно. Затем настала ее очередь отомстить. Она насмехалась над мужем, рассказывая, как мужчины, подобно собакам, брали сучку Клодину в порыве страсти. Ничто не приносило ему больших страданий, чем правда о том, что Клодина спала с его ненавистным врагом — Дэниэлом Уорвиком, и Александру, гордому и хвастливому, так и не удалось поправиться и расквитаться с боксером. Затем Оливия стала подозревать, что Клодина носит ребенка Дэниэла, а однажды он поехал проводить ее в Италию, когда она уезжала вместе с Лионелом. Оливия поняла, что ребенок, вполне возможно, был все-таки от Дэниэла. Клодина могла обмануть, она часто вела себя жестоко, и, возможно, в душе насмехалась над Уорвиком.