Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус - Андрей Посняков

– Да любая пойдет, пан. Просто вот на глаза попалась синяя – ее и взял.

– Неужто у нас в харчевне клопы есть? – едва отошли, удивленно промолвил Петруша. – Что-то вчера не почувствовал.

– Ага… то-то я и смотрю – с утра чесался.

– Так от грязи. Кто ж сейчас не чешется? Иное дело – летом, я так, бывает, и несколько раз на день выкупаюсь.

Ремезов почесал голову:

– А что, бани-то в городе нет?

– Баня-то есть, – шляхтич покосился на Павла с таким видом, будто тот предложил ему какой-то жуткий разврат. – Так там платить надо. А зачем платить, когда кабатчик нам уже и так обещал девок? Мы ж заплатили уже.

– Тьфу ты, господи, вот извращенец-то! – сплюнув, выругался боярин. – Я ж тебе про баню толкую, а не про девок. Сходим в баню да вымоемся – а то ведь не только от клопов, а и от грязи все тело чешется.

– Вымыться?! – Петр округлил глаза еще больше, даже оглянулся по сторонам. – Кто ж в банях моется-то?

– Ну ты, брат, даешь!

– Нет… конечно, и моются тоже… но…

– Да ну тебя к черту! – вконец рассердился Ремезов. – Давай-ка прибавим шагу – хозяин наш грозился ведь вчера поджарить-таки гуся.

– Да-да, гусь! – шляхтич радостно подпрыгнул, словно молодой, застоявшийся в стойле бычок.

Гуся он попробовали, поснедали, а вот с обещанными – «все включено» – девками вышла заминка: как выразился кабатчик Казимеж – «куда-то сбегли, корвищи». Вот так – даже падшие девки, и те сбежали вслед за краковским князем… Значит – было куда бежать. А чего ж – при маркитантах-то, при купцах-работоговцах, при спекулянтах-скупщиках – почему б и не заняться привычным делом? Тем более – при победителях оно как-то сподручнее.

Ремезов и не допытывался, каким образом девки «сбегли» – теперь уж хорошо себе представлял, как обстояло дело с городской стражей. Да и не до «корвищ» стало – буквально на следующий день явившийся к башне воевода, пан Краян, осмотрев ополченцев, приказал готовиться к вылазке.

Ага, готовиться. Легко сказать, когда ни одного конного!

– Ничего, пане, – засмеялся воевода в усы. – Там и я сам, и мои люди будут. Все – конные. Ваше дело – тылы нам прикрыть, пока мы в разведку скачем.

– А где вылазка-то будет?

– В низинке, напротив Флорианских ворот. Говорят, там татарский разъезд видели. Скажи людям своим – пусть осторожнее будут.

Инструктаж боярин провел на совесть. Всех предупредил, рассказал о монгольской тактике:

– Вот нас будет в засаде дюжина человек, а вдруг татары появятся – человек пять.

– Стрелы в них метать! Копья!

– Верно, так. А потом вдруг двое-трое с коней слетят, побегут.

– Догнати, да…

– Ответ неправильный. Татары никогда просто так не убегают – обязательно в засаду заманивают. Так что, ни за кем гнаться не надо, тем более – пешие мы. Спокойненько сидим где-нибудь в удобном месте, дожидаемся наших, и потом так же спокойно возвращаемся в город. Я сам там с вами буду – прослежу.

Десяток малозбыйовицкого шляхтича по распоряжению воеводы остался охранять ворота и башню, а воины Павла – все одиннадцать человек – отправились сопровождать всадников пана Краяна.

Как вышли за ворота, шли осторожно вдоль Вислы почти до самых Флорианских ворот, в виду которых и разделились.

– Ну, мы дальше поскачем, – распорядился пан Краян. – А вы засядьте во-он в том лесочке, на холмике, где кривая сосна.

Так и сделали. Место оказалось удобным, недалеко от сосны как раз пролегала дорога на Венгрию, да и с высотки все хорошо было видно – и даже расположенный в перестреле орешник.

– Пойду, осмотрюсь, – расставив ратников, Павел взял у Якова лук и стрелы – мало ли, на дороге татары объявятся?

– Ты, пан, тогда уж покричи. А. может, и мне с тобою пойти? – вызвался Болеслав. – Или кому другому из наших? Опасно здесь, всякое может случиться, может, как раз сейчас во-он в том орешнике – татарва. Сидят, злыдни косоглазые, добычу высматривают.

Ремезов отмахнулся:

– Ничего, на то у меня и со стрелами лук.

Отошел в сторонку, полюбовался на весеннее солнышко, на проталины, послушал токующих невдалеке глухарей… Вот бы кого подстрелить! Куш изрядный. Ладно, потом…

Оглянувшись по сторонам, Павел обошел своих и, оказавшись в виду орешника, сдернул с плеча лук. Наложил стрелу с синей полоскою, с донесеньем притворным, выстрелил… А потом и все стрелы выпустил, не целясь, все туда же, в орешник.

И вдруг оттуда донесся крик!

Кого-то пристрелил, что ли? Ремезов удивленно прищурился – вот уж не ожидал!

Ополченцы тоже услышали крик, и все разом, позабыв инструкции, бросились к орешнику, потрясая копьями и громко ругаясь.

Вот, дурни-то! Предупреждал ведь.

– Эй, стоять! Да стойте же, кому говорю?!

Куда там!

Плюнув, Павел выхватил из недавно починенных ножен саблю и, звеня кольчугою, побежал следом за своим воинством.

Самому любопытно стало – кто ж там, в орешнике, прятался? Любопытно… и страшновато – а ну, как отыщут синие стрелы, да с донесением? Ремезов, правда, их никому не показывал, в колчане держал, но… вдруг да заметил кто?

Где-то за кустами заржали кони, что немного озадачило ополченцев и позволило Павлу их, наконец, догнать.

– Уххх! А ну, стойте!

– Пане десятник? А мы думали, ты там… убит уже.

– Дурни! Как есть – дурни. Думали они… А ну, прячьтесь в кустах живо! Да поглядывайте. Без команды стрелы не метать!

– А камни?

– И камни, дурья башка Яков, тоже!

Долго ждать не пришлось – на тянувшейся вокруг орешника дороге показались всадники… трое, четверо… пять…

– Наши! – узнав воеводу, с облегчением воскликнул Болеслав. – Вон, пан Краян с белыми перьями.

Точно – пан Краян.

Сняв круглый шлем, Ремезов вытер выступивший на лбу пот. Всадники между тем приближались – теперь можно было хорошо их разглядеть. Свои – не ошиблись. Но почему только пятеро? Где ж остальные?

– А, вот вы где, – увидев выбравшихся из орешника парней, воевода как-то недовольно хмыкнул. – И что вы тут делаете? Вам где сказано сидеть?

– Исправимся, вельможный пан, – молодцевато доложил Павел.

– Вот то-то – исправляйтесь. Живо в лесок.

И чего он так разоряется? – собирая своих, недоуменно подумал Ремезов. Ну, подумаешь, прибежали в орешник – какая разница, где ждать-то? И еще интересно, кто ж это там кричал? Или показалось? Птица?

– А где Болеслав? – пересчитав парней, озаботился «пане десятник». – Вот только что здесь был.