#черная_полка - Мария Долонь

На экране телефона снова высветился список Indiwind. Она рассеянно смотрела на него. Перед глазами вдруг замелькали кадры: пожилой конструктор в отглаженной рубашке и в очках с сильными диоптриями; актриса в старом бархатном платье, на экране не видно, но кажется, что оно изъедено молью; певец в неестественном, неровно приклеенном парике. Нарезка фрагментов интервью, которые брал Агеев, — для ролика о сборе средств. «Мы выполнили все обязательства со своей стороны — подготовили курс. Персонал и палата его ждут. Но сегодня уже среда, а господин Агеев так и не приехал».

— Господи, Майкл! — Она сжала его руку. Он дернулся, машину немного повело влево.

— Что? Инга? Что случилось? — Майкл бросал быстрые взгляды то на нее, то на дорогу.

— У Александры Николаевны когда интервью назначено? Не знаешь?

— Знаю. На вчера вечером, а что?

— Боже мой! Какой кошмар! — Инга судорожно набирала номер Александры Николаевны. — Я своими руками… Безмозглая дура!

— Что кошмар? Что боже мой? Кто дура? Ты меня пугаешь.

— Черт! Никто не подходит. — Инга смотрела на Майкла — ужас метался в ее глазах. — Разворачивайся! Мы должны попасть к ней как можно скорее.

Пока Майкл выворачивал через две сплошные, пока выбирал адрес Александры Николаевны в навигаторе своего телефона, Инга не переставая говорила:

— Этот голос… внешность — он располагал сразу же, вызывал доверие. Не явился на лечение, понимаешь? Ему нечего терять, он и не собирался. Это его план… Идиотка! Какая я идиотка! Конечно, он отлично колет — сколько раз делал инъекции сам себе. Майкл, Майкл, это я виновата! Это я ему сказала про Александру Николаевну. А он абсолютно, тотально безумен!

Майкл разволновался, жилы вздулись у него на висках.

— Инга, говори яснее. Кто? — Майкл сосредоточился на дороге. Машину болтало из стороны в сторону: он обгонял — то справа, то слева.

— Все погибшие люди из списка, который прислал мне мой помощник несколько дней назад, — Инга старалась говорить спокойно и внятно, — перед смертью давали интервью одному и тому же человеку — Игорю Агееву! Я это знаю, потому что делала нарезку из его интервью для сбора средств на его же лечение.

— Ты хочешь сказать, что тетя вчера…

— Майкл…

— Как он это делал с другими людьми? — сухо спросил Майкл.

— Колол что-то в шею, сзади, под волосы, чтобы незаметно.

— И? Инга, что?

— …и они умирали так, как будто это естественная смерть.

— Ты сказала, он болен?

— Рак. Я хотела помочь ему…

Майкл ударил по тормозам. Их бросило вперед — пробка.

Он молчал, глядя в одну точку перед собой.

— Этот список… он был у меня в телефоне, а я даже не открыла. Просто переслала Кириллу, и все. Отто с Петрушкой не убивали ни Волохова, ни Подгорецкого. Они только планировали выкрасть «Парад». А убивал Агеев. Но почему?…

* * *

Она не стала ждать, пока Майкл припаркуется, вылетела из машины почти на ходу, бросилась к подъезду. Ключи были уже в руках. Инга сжимала их в правом кулаке, не замечая, что они больно врезались в кожу. Ей хотелось бежать быстрее. Ей казалось, что она двигается как в воде, как во сне. Коричневая дверь, пропахший кошками подъезд, две синие коляски под лестницей. Инга бросилась по лестнице вверх. Только на этаже, когда она увидела узкую щель незакрытой входной двери, Инга пожалела, что не подождала Майкла.

В квартире было тихо: старый сервант позвякивал от ее шагов, пыль плясала в лучах солнца на кухне. Она заметила немытую посуду в раковине: две чашки и два блюдца, несколько чайных ложек.

— Александра Николаевна! — громко крикнула Инга. Никто не шевельнулся, нигде не раздались шаги. Тишина.

Инга услышала скрип двери, шумное дыхание — за спиной стоял Майкл.

Он молча кивнул ей на дверь, открытую в комнату. Инга проследила за его взглядом и увидела, что над креслом возвышается аккуратно уложенная голова пожилой актрисы.

— Александра Николаевна, — тише повторила Инга и начала приближаться. Та не шелохнулась. Инга обошла кресло и тут же зажала рукой рот. Александра Николаевна сидела в спокойной, почти вальяжной позе — нога на ногу, голова чуть откинута назад. На ней были черные лакированные туфли, отглаженные, элегантные брюки. Седые волосы красиво завиты волнами, прядь к пряди, разорванная нитка жемчуга безжизненно свисала почти до ремня черных брюк. Глаза Александры Николаевны были закрыты, будто бы она решила прикорнуть после трудного и волнительного интервью. Все в ее облике было спокойно и беззаботно. Если бы не нижняя челюсть, которая неестественно отвисла, почти доставая до накрахмаленного воротничка ее единственной нарядной блузки — темно-синей, в мелкий полевой цветок.

Майкл, следовавший за Ингой, протянул руку к шее тети, чтобы пощупать пульс. Голова Александры Николаевны упала вперед, и Инга увидела под короткими завитками волос на затылке красный, едва заметный след укола.

— Очень холодная. Надо звонить «Скорую помощь». — Майкл достал телефон, руки у него тряслись.

— Я звоню в полицию.

Инга медленно осела на пол — ноги внезапно перестали ее держать. Она ни о чем не могла думать, не могла сообразить, уловить, поверить: то, что сейчас происходит — это реальность, и с ней теперь придется жить.

Майкл с усилившимся от волнения акцентом диктовал диспетчеру адрес. Инга тоже достала телефон. Архаров ответил почти сразу же.

— Я знаю, кто убивает стариков, — изменившимся голосом сказала она ему без вступлений и проволочек — очень тихо, будто боясь разбудить Александру Николаевну, у ног которой она сидела на полу.

— Я тоже, — спокойно ответил Кирилл. — Я стою напротив его черной полки.

— Со святыми упокой, Христе, души усопших раб Твоих, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная…

Инга стояла с зажженной свечой в руке, глядя, как в горячем воздухе ее огонька преломляются латунные подсвечники и оклады икон. В тесном приделе маленькой церкви было светло и жарко — длинные продолговатые окна пропускали много солнца. Священник вытирал лоб платком, но уклониться от лучей было невозможно. Он переворачивал страницы требника и продолжал чтение.

— Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, усопшим рабам Твоим и сотвори им вечную память. Вечная память. Вечная память. Вечная память. Души их во благих водворятся, и память их в род и род…

Каждый раз, когда он с напева переходил на бормотание, Инге казалось, что Александра Николаевна чуть сдвигает брови, вслушиваясь в его слова, как будто они могли послужить ей напутствием перед дальней дорогой.

Отпевание подошло к концу. Инга наклонилась поцеловать нагретую солнцем и пахнущую пудрой щеку. Майкл стоял у изголовья тети долго, что-то шептал, держа ее за руку. Инга смотрела в сторону, боялась встретиться с ним взглядом.