Виртуальная история: альтернативы и предположения - Ниал Фергюсон

Куррахский инцидент, без сомнения, существенно усложнил введение гомруля военными силами, но даже эти сложности нередко преувеличиваются. Со временем значение Куррахского мятежа снизилось, а большой потерей для ольстерского юнионизма стала смерть в ноябре 1914 г. одного из наиболее влиятельных противников подавления Ольстера, фельдмаршала лорда Робертса. Однако даже важнее тот факт, что юнионистские симпатии офицерского состава подверглись бы испытанию на прочность, если бы, как упоминалось, Ольстерские добровольцы оказались бы замешаны в стрельбе в Ирландских добровольцев-католиков или полицейских. В таких обстоятельствах, если бы офицеры получили однозначные приказы от не столь озадаченного командующего, как Педжет, крайне маловероятно, что произошел бы еще один “мятеж”.

Могли ли Ольстерские добровольцы одержать военную победу?[543] Ольстерские добровольческие силы, без сомнения, добились бы отдельных успехов в схватках с Королевской ирландской полицией и Ирландскими добровольцами. Но, как уже говорилось, эти успехи в итоге привели бы к их поражению, потому что они предоставили бы повод для правительственного и военного вмешательства, а в этой ситуации сложно увидеть перспективы политических или военных побед. Ольстерские добровольческие силы были многочисленны (около 100 000 человек) и хорошо вооружены, а также прекрасно знали местность. Но вполне вероятно, что их численность сократилась бы при нарастании угрозы войны, а впечатляющее количество оружия скрывало серьезные проблемы с материально-техническим оснащением. Частично вооружение юнионистов состояло из очень старых образцов, и при этом у них было слишком много типов винтовок, но слишком мало револьверов и – с другой стороны – слишком мало пулеметов и полевых орудий для эффективного ведения боевых действий. Судя по всему, имеющегося у Ольстерских добровольцев количества патронов едва хватило бы, чтобы обучить войска, не говоря уже о том, чтобы снабдить их для долгого сражения. Следовательно, сложно усомниться во мнении, что “при полномасштабном военном столкновении вооружение Ольстерских добровольческих сил превратилось бы в материально-технический кошмар”[544]. Эти сложности можно было преодолеть, а знание добровольцами местности могло бы оказаться полезным при партизанской борьбе, но именно от этой формы ведения войны они отказались. Официально высказывалось предпочтение “открытой борьбе”, а подготовка и организация Ольстерских добровольческих сил свидетельствуют о том, что они готовились к традиционной войне[545]. Не возникает сомнений, что Ольстерские добровольческие силы сражались бы с британской армией столь же отважно, как они сражались с немцами на Сомме и при Мессине, а также не возникает сомнений, что они несли бы сопоставимые потери в этой бойне. Ни политическое руководство юнионистов, ни британское общественное мнение не позволили бы долгого кровопролития, и вполне вероятно – как предполагалось в любовном романе “Север в огне”, – что через несколько недель конфликта было бы заключено перемирие[546]. Почти наверняка оно предполагало бы сочетание временного исключения ольстерских графств и права графств на самоопределение, что Асквит и Ллойд Джордж и предлагали весной 1914 г.

Все доступные свидетельства указывают на то, что, если бы в Ольстере в дело вступила армия, Ольстерские добровольческие силы потерпели бы поражение. Условия соглашения либерального правительства с ольстерскими юнионистами также можно предугадать с достаточной достоверностью. Однако гораздо сложнее оценить долгосрочные последствия этого эпизода. Судя по рассуждениям того времени, маловероятно, что неистовый юнионизм северных лоялистов пережил бы унижение перед лицом правительства Соединенного Королевства (пускай даже либерального) и его армии: вряд ли консерваторы сохранили бы свои симпатии в свете британских военных потерь при конфликте в Ольстере. Возможно, лидеры движения, включая Карсона и Крейга, потеряли бы поддержку после военного поражения, подобно тому как Редмонд лишился голосов избирателей-националистов после ряда замеченных ими политических неудач. Судя по прогнозам комментаторов-современников, вероятно было сохранение пассивного сопротивления гомрулю[547]. Потерпев поражение на своей территории и лишившись британских симпатий, северные юнионисты, возможно, потекли бы в парламент гомруля в Дублине с той же показной неохотой, с которой северные националисты вошли в белфастский Парламент, а партия “Фианна Файл” вошла в Дойл Эрен в 1927 г. Сложно сказать, привело ли бы присутствие этих юнионистов к установлению успешной мультикультурной демократии, как в Швейцарии, конструктивной, пускай и нестабильной конфедерации, как в Канаде, или к провалу и расколу, как в Чехословакии и Югославии. Как бы то ни было, маловероятно, чтобы отношения Британии и Ирландии стали бы гораздо лучше, чем они были в реальности. Юнионисты и националисты могли объединиться лишь в своей неприязни к британским притеснениям.

Аркадия?

Гомруль провалился, и по условиям заключенного в декабре 1921 г. мира, окончившего войну 1919–1921 гг., ирландцы вырвали себе определенную степень независимости от Британии. Проблема Ольстера была решена разделением страны, произведенным в 1920 г. по Акту о правительстве Ирландии. Англо-ирландские отношения казались навсегда омрачены теми обстоятельствами, в которых создавалось новое ирландское государство. Межконфессиональные отношения в Северной Ирландии, казалось, были навсегда отравлены характером и размахом разделения. В ретроспективе гомруль казался эфемерной возможностью создать стабильное ирландское государство и установить плодотворные дипломатические отношения между Дублином и Лондоном.

И все же мысль о том, что гомруль мог бы предотвратить “проблемы” Северной Ирландии, содержит в себе парадокс, поскольку затруднительность ситуации в Ольстере объяснялась не провалом гомруля, а именно его успешным введением. Конституционный фундамент существования Северной Ирландии – Акт о правительстве Ирландии – в законодательной форме сочетал в себе разделение страны и деволюцию. Хотя южным националистам он пришелся не по нраву, ольстерские юнионисты печально его приняли. Акт 1920 г. создал парламент гомруля и правительство в Белфасте, которые просуществовали до введения прямого правления из Лондона в 1972 г. Гомруль в Северной Ирландии спровоцировал системные финансовые трудности (экономические отношения Белфаста и Лондона часто становились источником враждебности, из-за чего их пришлось пересмотреть уже в 1924–1925 гг.), привел к господству одной политической традиции, юнионизма, и маргинализации другой, северного национализма. Часто подчеркивается ирония ситуации, в которой юнионисты отправляли власть в северной администрации гомруля, но истинная ирония соглашения 1920 г., пожалуй, заключалась в том, что юнионисты претворили в жизнь многие из самых пессимистичных своих предсказаний в отношении гомруля. Реальность Ольстера при Стормонте можно считать иллюстрацией виртуальной реальности Ирландии при гомруле.