Я не люблю пятницу - Марек Гот

Александр выглядел злым и напряженным.

— Ну и что теперь? — я глотнул из жестяной кружки отвара, который последнюю неделю заменял мне чай. Вкус у него был гадкий. Пока оставался сахар, вроде еще ничего было.

— Теперь начнется самое опасное — Александр равнодушно хлебал горячий напиток. — Я надеялся, что можно будет что‑нибудь придумать, но похоже придется довольствоваться тем планом, который был вначале.

Я помалкивал, потому что не знал о существовании какого‑либо внятного плана. Александр тоже не спешил делиться своими идеями. Таким образом мы промолчали достаточно долго. Я чувствовал, что Александр о чем‑то напряженно думает, и его мысли мне заранее не нравились. Все. Наконец он выплеснул остатки варева на угли и сказал:

— Тебе нужно сдаться Стерну.

Я постарался не выказать своего, мягко говоря, удивления:

— Эт за что ж мне такое нечеловеческое и безжалостное счастье?

— Нужно, чтобы Шайс смог попасть в замок… Постой, не перебивай, я сейчас постараюсь все объяснить. Шайс не может просто пробраться в замок…

— Ему что, червяки ноги отгрызли?

— Я сказал — не перебивай… И говори потише — Солнце уже заходит и он может начать просыпаться. — Александр оглянулся на повозку, где под брезентовым тентом находился внушительный гроб, в котором ночевал (или дневал?) Шайс.

— Ладно. Гроб‑то почему? Я думал, что это просто рассказки.

— А это и есть рассказки. Просто к гробам вопросов меньше. Никто не стремится туда заглядывать. Значит так — Шайс не сможет пробраться в замок. Просто не сможет. Даже если ворота будут распахнуты, а охраны не будет. Его туда должен пригласить Стерн.

— Это что за условие такое странное?

— Вот такое странное условие. Если честно, то я сам не до конца понимаю в чем тут дело, но так надо. У Шайса со Стерном отношения дерьмовые, как и у Стерна с Шайсом. При любых других обстоятельствах они бы охотно порвали друг другу глотки, но сейчас несколько другая ситуация. Стерну нужен я.

— Это я понимаю. Портал на Терру и все такое. Я‑то тут причем?

— Шайс скажет, что тебе известно местонахождение портала и потребует свою долю.

— Какова его доля?

— Какой‑нибудь альтернативный ход на Терру. Внушительный куш и очень похоже на правду.

— А этот ход есть?

— Нет. Но Стерн этого не знает. Да в общем это и неважно. Шайс потребует, Стерн пообещает. При этом каждый будет складывать пальцы крестом и стараться не просто обмануть, а убить друг друга. Сама ситуация не позволяет остаться в живых обоим. — Александр понизил голос до шепота. — Как по мне, лучше бы они померли оба.

— А откуда Стерн вообще знает о портале. Он ведь ищет…

— Он ищет портал — перебил меня Блок. — И он, соответственно о нем знает. Более того — он знает, что никаких батареек, ячеек, аккумуляторов, бесконечного фонтана энергии не существует.

— Откуда?

— Точно я не знаю. Могу высказать тебе свои догадки, но сейчас это неважно.

— Ладно. А почему к Стерну должен переться я?

— У меня меньше шансов. Живым Стерну и я не нужен. Во всяком случае — живым и на ногах. Мне или раскрошат мозг, чтобы узнать местонахождение портала, а скорее — сделают что‑нибудь, чтобы я жил, как овощ — без рук и ног.

Идея мне не нравилась. Совсем. Абсолютно. Я и с развязанными руками не знал, как справиться со Стерном. А уж если мне свяжут руки.. и отправят в компании с вампиром… ночью… в логово самого могущественного колдуна Федерации… Для полноты картины мне нужно только картошкой обложиться и пучок укропа в зубы засунуть. Возможно Стерн и не был самым могущественным колдуном, но магистром своей школы он стал вовсе не потому, что у него было много друзей, которые за него голосовали.

— А есть еще какой‑нибудь способ попасть внутрь?

— Для нас — есть. Для Шайса — нет.

— А без него мы…

— Без него наши шансы выжить приближаются к нолю.

— Насколько близко приближаются?

— Очень близко приближаются. При желании ты этот самый ноль можешь за усы подергать — Александр потер виски пальцами. — Без него остаться в живых тебе может помочь только чудо. Какое — не знаю.

— Мне? Значит ты со мной не пойдешь?

— Нет. Я уже давно не боюсь смерти, но я не могу позволить, чтобы Стерн узнал, где находится портал. Надеюсь, что ты меня понимаешь, потому что решать, как все произойдет, будешь ты.

— Ну, это уж как водится… Когда оно по–другому было?

Ни хрена решать мне не хотелось. Люди, у которых колдуны копались в мозгах, редко жили больше суток. И я не хотел бы жить так, как они. Даже сутки. Предполагаю, что сам процесс был гораздо хуже.

— Ты веришь Шайсу?

— Вообще — нет. В этом случае — да. Он постарается предать меня потом. Не сейчас.

— Я… Я не хочу, чтобы у меня копались в голове… Я видел людей, с которыми это случилось.

— Понимаю — Александр похрустел пальцами. — Такого даже врагу не пожелаешь. Не думаю, что до этого дойдет.

— А если все же дойдет? — я зло плюнул в костер. — Только не говори, что ты за меня отомстишь.

Александр очень долго сидел молча и глядел в огонь и, наконец, нехотя сказал:

— Я загипнотизирую тебя.

— Чего?

— Наложу заклятие, если тебе так будет легче понимать. Когда… если он начнет ковыряться у тебя в мозгах, то ты умрешь.

— Сразу?

Александр снова похрустел пальцами, поглядел в костер, помолчал и сказал:

— Нет, не сразу. И эту смерть нельзя будет назвать легкой. Но так будет в любом случае лучше. Для тебя лучше. Боишься?

— Трудно сказать. Я столько раз боялся, что это скорее мое нормальное состояние.

Шайс тащил меня, перекинув через плечо, как палку с котомкой. Руки и ноги мой папаша стянул так, что я перестал их чувствовать почти сразу. Если у меня в башке и были какие‑то мысли, то самые мрачные. Поэтому я старался ни о чем не думать. Мне доводилось попадать в плен. Четыре раза. И основной заботой тогда было, чтобы они не узнали моего настоящего имени. В противном случае путешествие закончилось бы на ветвях ближайшего дерева. И это в лучшем случае. А вот сегодняшний случай вполне мог обернуться чем‑то гораздо более жутким. И я сам на это согласился. Бред. Если честно, то мне было страшно. Очень. Я уж и забыл, что можно испытывать такой страх. Если дело пойдет плохо, то дыба, раскаленное железо и прочие необходимые атрибуты покажутся мне недосягаемым блаженством. Воспоминания о тех… людях?.. ну, до этого они‑то были людьми… да, наверное, людях… Так вот эти воспоминания хранились у меня в самых дальних уголках памяти. Там много всякого мусора и я стараюсь без нужды его не ворошить.