Грехи волка - Энн Перри

– Вы показали ей аптечку, мисс Макдермот? – еще раз повторил вопрос обвинитель.

– Ну да. Я же не знала, что она собирается отравить бедняжку! – В голосе служанки звучала боль, и она была готова расплакаться.

– Конечно, нет, мисс Макдермот, – успокоил ее Гильфетер. – Никому не придет в голову упрекать вас за ваше совершенно невинное участие в этом деле. Вы просто выполнили свою обязанность. Вы полагали, что мисс Лэттерли – хорошая сиделка, которой необходимо знать, какие лекарства прописаны ее пациентке и как с ними обращаться. Но суду необходимо точно представлять все происшедшее. Вы показали ей аптечку с лежащими в ней флакончиками и объяснили, что в них, а также то, как и когда следует давать лекарство?

– Я… Ну да.

– Благодарю. Это все, мисс Макдермот.

Нора повернулась с намерением спуститься в зал.

Аргайл встал:

– Нет, мисс Макдермот! Попрошу вас на минуту задержаться.

Свидетельница разинула рот, покраснела и испуганно обернулась к нему. В ответ адвокат улыбнулся, чем только усугубил ее ужас. Казалось, она вот-вот упадет в обморок.

– Мисс Макдермот, – начал Джеймс мягким голосом, похожим на урчание сонного медведя, – вы показывали мисс Лэттерли драгоценности вашей хозяйки?

– Нет, конечно! Я же не… – женщина вытаращила на него глаза.

– …не настолько глупы, – договорил он за нее. – Я тоже так считаю. Полагаю, вы и подумать не могли о том, чтобы показывать хозяйские драгоценности человеку почти незнакомому, да и вообще кому бы то ни было. Наоборот, вы обращались с ними очень бережно, не правда ли?

Обвинитель поднялся:

– Милорд…

– Да, мистер Гильфетер, – торопливо вмешался судья. – Знаю, что вы намерены сказать. Мистер Аргайл, вы направляете ответы свидетеля. Прошу задавать вопросы, не подсказывая ответов.

– Прошу прощения, милорд, – отозвался защитник с подчеркнутым смирением. – Мисс Макдермот, расскажите, пожалуйста, суду, каковы обязанности хорошей горничной. Что сказала бы ваша хозяйка, если бы вы показали ее украшения или любую другую из принадлежащих ей ценных вещей человеку, для семьи постороннему? Давала она вам указания на этот счет?

– Нет, сэр. В этом не было нужды. Ни один слуга, поступающий так, не может рассчитывать, что удержится на своем месте, – ответила Нора.

– Значит, вы твердо уверены, что не показывали мисс Лэттерли жемчужную брошь или что-нибудь в этом роде?

– Совершенно уверена. Хозяйка хранила свои драгоценности в шкатулке в своей спальне, сэр, а не в гардеробной. У меня и ключа-то от нее не было!

– Вот как! Благодарю вас. Я в вас и не сомневался, мисс Макдермот. На мой взгляд, у Фэррелайнов лучшая в Эдинбурге прислуга, и они не стали бы держать у себя человека, не соблюдающего основных правил.

– Спасибо, сэр.

– Теперь об аптечке. Пожалуйста, мисс Макдермот, будьте очень внимательны. Сколько флакончиков в ней помещается?

– Двенадцать, сэр. – Свидетельница настороженно взглянула на него.

– И в каждом – отдельная готовая порция лекар-ства?

– Да, сэр, так и есть.

– Как они уложены, мисс Макдермот?

– В два ряда по шесть штук.

– Вплотную друг к другу, один поверх другого, на двух планшетках? Пожалуйста, опишите нам, – потребовал Аргайл.

– Один поверх другого, но только на одной планшетке. Не наподобие буфета, а вроде двух половинок книжки, – объяснила горничная. Казалось, она немного успокоилась.

– Понятно. Вы очень четко все описали. Всякий раз, когда доктор прописывал лекарство, вы пользовались новыми флакончиками?

– О нет! Это было бы слишком расточительно. Они стеклянные, с крышечками. Закрываются очень плотно.

– Похвальная бережливость. Значит, аптекарь наполнял флакончики каждый раз, когда требовалось лекарство?

– Да, сэр.

– Специально для путешествий?

– Да.

– А когда миссис Фэррелайн жила дома?

– Его все равно приносили из аптеки уже поделенным на порции, сэр. Оно требует большой аккуратности, а не то… – Нора тяжело вздохнула, – … все может плохо кончиться, сэр. Мы, правда, добавляем жидкости, чтобы сделать его не таким невкусным. Ну, например…

– Да, да, все понятно. И перед отъездом миссис Фэррелайн вы получили новый запас – все двенадцать флакончиков?

– Ну да, сэр. А если бы она уезжала больше, чем на шесть дней, было бы нетрудно заказать лекарство лондонскому аптекарю.

– Весьма практично. Рецепт у нее, конечно, был с собо-й?

– Да, сэр.

– Значит, если бы она пролила лекарство, беспокоиться было не о чем?

– Н-нет…

Все это время Гильфетер нетерпеливо ерзал в кресле. Не будь его соперник столь значительной фигурой, он опротестовал бы такой способ ведения допроса, как имеющий единственной целью затянуть время.

– Мистер Аргайл, – раздраженно заговорил судья, – ваши вопросы преследуют какую-то цель? Если так, то вы движетесь к ней чересчур медленно.

– Да, милорд, – вежливо отозвался Джеймс и вновь повернулся к свидетельнице. – Мисс Макдермот, если бы вы, готовя миссис Фэррелайн к путешествию, в спешке, вместо того чтобы отправить с ней полный комплект флаконов, использовали один из них утром в день отъезда, а потом так его и не заменили, это могло иметь какое-то значение? Я не спрашиваю, поступили ли вы так, меня интересует только, важно ли это.

Служанка вновь вытаращила на него глаза, словно увидав перед собой змею.

– Мисс Макдермот! – поторопил ее адвокат.

– От вас ждут ответа, – присоединился к нему и судь-я.

Нора судорожно сглотнула:

– Н-нет… Нет, сэр, это не имело бы никакого зна-чения.

– И не представляло бы для нее опасности?

– Нет, сэр, ни малейшей.

– Понятно, – улыбнулся горничной Аргайл, всем своим видом показывая, что вполне удовлетворен ответом. – Благодарю вас, мисс Макдермот, это все.

Гильфетер вскочил. По залу пробежало волнение, напоминающее порыв ветра над пшеничным полем. Свидетельница перевела взгляд на него, а сам он обернулся к Аргайлу, глядевшему на него с прежней улыбкой.

Рэтбоун до боли сжал кулаки. Осмелится ли обвинитель спросить, не использовала ли служанка первый флакон? Если она ответит, что допускает такую возможность, это будет его проигрыш, причем весьма серьезный. Оливер затаил дыхание.

Гильфетер не стал рисковать. Вдруг эта женщина и вправду использовала тот флакон и не рискнет отрицать это под присягой? Он снова уселся на место.

По залу пронесся вздох разочарования. Один из присяжных вполголоса выругался.