Никому не говори… - Карен Робардс

При чем тут мыло? Кажется, у нее что-то с головой…

Карли открыла глаза и увидела, что Мэтт наблюдает за ней. Он тоже тяжело дышал, возвышаясь над ней, заслоняя ее от всего мира широкими плечами, смуглый, сексуальный и чертовски аппетитный. Карли тут же забыла, что хотела сказать, только смотрела и часто-часто дышала.

Глаза Мэтта потемнели от страсти, он поцеловал Карли так жадно, что она застонала, не отрываясь от его губ. Рука Мэтта сжимала и ласкала ее грудь; Карли выгнула спину, как кошка, которую гладят, уронила голову ему на плечо, наслаждаясь его прикосновениями, и целовала в ответ, пока не почувствовала, что ее тело дрожит как в лихорадке.

Возьми меня, Мэтт.

Он издал рычание, и Карли подумала, что наверное… нет, наверняка сказала эти слова вслух, а потом вообще потеряла способность думать.

Я люблю тебя, Мэтт.

На этот раз роковые слова сорвались с ее губ не в угаре страсти, а после, когда она безжизненно лежала на нем, обнаженная, мокрая от пота и измученная до предела. Какое-то мгновение Карли надеялась, что сказала их про себя, но ей не повезло. Как всегда.

— Да, Кудряшка. Знаю, — устало ответил он. Ах, как романтично…

Карли подняла голову и посмотрела ему в глаза. Взгляд его был отнюдь не влюбленным. Она лежала на Мэтте, обняв его за шею, прижавшись к нему так крепко, что серебряная звезда шерифа вдавилась ей в грудь. Она принадлежала Мэтту полностью, безраздельно, окончательно, и он знал это… Карли похолодела и выпрямилась.

— Бесстыжие твои глаза. Да будет тебе известно, я говорю это всем.

У Мэтта приподнялся уголок рта. Он обвел ее взглядом, облизнулся, и только тут обнаженная Карли поняла, что Мэтт полностью одет. Правда, его рубашка была наполовину расстегнута и распахнута, а брюки спущены. И все же он имел над ней большое преимущество. Тем более что Карли сидела на нем верхом, и стоило ей пошевелиться, как зад касался руля, а груди с напрягшимися сосками терлись о его грудь.

— Врушка, — сказал он и щелкнул ее по носу. Карли ответила ему гневным взглядом. Не успела она вымолвить слово, как Мэтт засмеялся, выпрямился и поцеловал ее. «Хочет заткнуть мне рот», — подумала Карли. Потом он отпустил ее, откинулся на спинку сиденья, провел ладонями по ее груди и лениво улыбнулся.

— К твоему сведению, Кудряшка. Я тоже люблю тебя.

Карли встрепенулась. —Что?

— Да, — как-то уныло, но совершенно искренне сказал он. Это было видно по его глазам. — Люблю.

Карли глубоко вдохнула. У нее защемило сердце, и мир внезапно засверкал, заискрился и засиял всеми красками сразу, как в калейдоскопе. Мэтт сказал, что любит ее. Мэтт ее любит!

— О, боже… — пролепетала она. Он улыбнулся.

— Ага. Я чувствую примерно то же самое.

Карли ущипнула его за руку. Потом поцеловала, и грандиозный секс начался снова.

Он снова овладел бы ею прямо в машине, но у Карли затекла нога. Пришлось выйти и натянуть платье, несмотря на протесты Мэтта, растиравшего ей ногу. Не могла же она стоять голая посреди ангара, если Мэтт, застегнувший брюки, был более-менее одет… А потом затявкала забытая в машине Энни. Они выпустили ее и втроем поднялись по лестнице.

После чего двое из них сыграли в игру «раздень шерифа» и легли в постель.

И очнулись лишь тогда, когда громкий звонок заставил сонного Мэтта нащупать сотовый телефон.

— Да, — сказал он и начал слушать. — Нет, все в порядке; просто я забыл о времени. Да. Да. Не твое дело. Повторяю, не твое дело. Может быть, завтра утром. Да, о'кей. Счастливо.

Карли легла на спину, натянула простыню на грудь и включила ночник. Тем временем Мэтт дал отбой. — Кто?..

— Эрин. Хотела убедиться, что у нас все в порядке. Уже почти два часа ночи. Я сказал, что мы вернемся утром. Может быть. А потом она спросила, затащила ли ты меня в постель.

— Неправда! — Впрочем, Эрин была вполне способна на это. — И что ты ответил?

Его односложные «да» могли означать что угодно.

— Что ты затрахала меня до смерти, но я воскрес.

— Ты этого не говорил, — вспомнив его последние слова, уже без прежнего пыла ответила она.

— Ладно, не говорил. Но мог сказать.

Он стоял, улыбался ей, обнаженный, смуглый, мускулистый и такой соблазнительный, что просто слюнки текли. Это был Мэтт, и — что самое восхитительное — он принадлежал ей!

При этой мысли Карли блаженно улыбнулась.

— Ты похожа на кошку, которая съела канарейку. — Мэтт посмотрел на нее с понимающей улыбкой. Вспомнив о том, чем они совсем недавно занимались, Карли поняла, что выглядит полностью удовлетворенной.

— Раз так, иди сюда, птичка. — Она лукаво прищурилась и облизнулась. Мэтт засмеялся и снова лег в постель.

Потом он оперся на локоть и мрачно посмотрел на Карли. Полностью расслабленная, довольная и счастливая, она сонно улыбнулась ему.

— Что? — негромко спросила она, видя, что Мэтт молча рассматривает ее.

Он взял прядь ее волос и намотал на палец.

— А как насчет «никаких обязательств»? Ты уверена? Карли задумалась.

— Ну, пожалуй, против пары обязательств я возражать не буду. Во-первых, я не хочу, чтобы завтра ты исчез с моих глаз. Во-вторых, ты можешь время от времени приглашать меня куда-нибудь, чтобы мне не нужно было клянчить приглашение на обед у славных парней вроде Майка. Но все остальное будет по-прежнему.

Он все еще хмурился.

— Кудряшка, это не твой стиль.

Она любила его до боли, любила так сильно, что могла смотреть на него часами, так сильно, что он навсегда остался бы в ее сердце, как бы ни сложились их отношения. И так сильно, что могла бы отказаться от него, если бы он выбрал свободу. В глубине его глаз таилась тень, и она знала, что это тень страха. Страха любовных цепей, которые будут тянуть его вниз и навсегда прикуют к своим обязанностям, к этому маленькому городку и к ней.

Он был готов, желал и мог дать Карли то «навсегда», которое ей требовалось. Но она прекрасно видела этот страх и не могла принять его жертву.

— Никаких обязательств, — решительно сказала она и поцеловала его. Больше они к этой теме не возвращались, и остаток ночи прошел не менее бурно, чем ее начало.

В половине восьмого утра температура воздуха составляла тридцать три градуса. Карли знала это, потому что слушала радио, когда машина выезжала из ангара.

Было бы неловко, если бы кто-нибудь увидел ее в том же белом платье, в котором она вчера днем уехала с Мэттом. Но эта мысль не могла испортить ей настроение. Она была довольна и счастлива, и хотя знала, что на свете есть чудовища, одно из которых хотело убить ее, но не могла заставить себя поверить в это. Во всяком случае, не сегодня утром, когда солнце лениво выплывало из тумана, по шоссе тянулись вереницы машин, люди торопились на работу, а Мэтт сидел рядом, чисто выбритый, благоухающий мылом.