Всемирная история в сплетнях - Мария Баганова

Происхождение темнокожей монахини Мария Лещинская объяснила так: «У некоего Лароша, привратника в Зоологическом саду, в ту пору служили мавр и мавританка. У мавританки родилась дочь, и отец с матерью, не будучи в состоянии воспитать ребенка, поделились своим горем с г-жой де Ментенон, та сжалилась над ними и обещала позаботиться об их дочери. Она снабдила ее весомыми рекомендациями и препроводила в монастырь. Так появилась легенда, которая на поверку оказалась выдумкой от начала и до конца».

Семья отправляется в путешествие. Семья большая: муж, жена, несколько детей… Конечно, вещей масса: чемоданы, кульки, картонки, корзинки с едой и обязательно аптечка, а в аптечке — опийная настойка для младших сынишки и дочурки. Она совершенно необходима, чтобы малыши лучше перенесли дорогу.

Нет, перед вами не преступники, не маньяки и не извращенцы! Это добропорядочное английское семейство XVIII века. Впрочем, подобную картину можно было наблюдать и в веке XVII, и даже в XIX: между тем временем, когда в Европу стали привозить из стран Востока наркотики, и годами, когда, наконец, европейцы осознали их страшный вред, — прошло около трех сотен лет.

Началось все в эпоху Великих географических открытий: из Индии везли гашиш, из Турции — опий, из Америки — коку. Необычное дурманящее действие этих снадобий привлекало европейцев. Первыми их попробовали моряки: «Снадобье скоро возымело действие, и нам всем стало весело, кроме двоих, которые, полагаю, не будучи привыкшими к этой смеси, боялись, что она причинит им вред. Один уселся на пол и горько проплакал весь день. Другой, охваченный ужасом, спрятал голову в огромный кувшин и пробыл в этом положении часа четыре или больше. Четверо или пятеро из нас лежали на расстеленных в комнате коврах, восхваляя друг друга и представляя себя чуть ли не императорами. Один в припадке вздорного настроения дрался с деревянной колонной крыльца до тех пор, пока не содрал кожу на костяшках пальцев. Сам я и еще один моряк сидели и истекали потом по крайней мере на протяжении трех часов».

Сей документ, составленный в 1676 году, считается первым свидетельством об употреблении наркотиков европейцами. На чайных клиперах довольно скоро гашиш — сухие листья конопли — попал в Европу Эти листья толкли и заваривали как чай, получая «бханг» — дурманящее зелье, после пары часов приятного опьянения вызывающее страшную головную боль и общее недомогание. Путешественники, побывавшие в далеких странах, предупреждали своих соотечественников об опасности бездумного поглощения экзотического напитка: «Со временем он приводит к смерти… особенно в холодном климате, где обманчивые свойства напитка гораздо быстрее губят дух. Постоянное употребление этого зелья меняет внешний вид людей и необъяснимым образом ослабляет тело и ум… Те, кто обрел зависимость от этого снадобья, не могут без него жить и привыкают так, что умирают от желания его отведать».

Однако от массового потребления гашиша европейцев уберегли вовсе не эти предостережения: в Европе конопля ассоциировалась, прежде всего, с пенькой. Из стеблей мужского растения изготавливали канаты и текстильное полотно. Из них делали веревки, употреблявшиеся на виселицах. Именно эта ассоциация — с казнью через повешенье — и сделала гашиш непопулярным.

Вторым наркотиком, привезенным в Европу из Америки, стали листья коки. Их одурманивающее действие не так ярко выражено, и в первую очередь коку рассматривали как тонизирующее средство. Миссионеры писали, что кока служила для индейцев источником силы и храбрости: горсть листьев позволяла прожить им несколько дней без еды, сохраняя силы. Они имели возможность проверить стимулятор и на себе: в 1781 году во время осады восставшими индейцами боливийского города Ла-Пас там кончились запасы провианта, но гарнизон выжил и продолжил обороняться благодаря коке. Врачи даже предлагали использовать листья коки, чтобы избавить европейских бедняков от голода и жажды, некоторые видели в ней благую замену алкоголю. К счастью, все эти проекты не были воплощены.

Опасностей, связанных с наркотиками, медики не замечали еще очень долго. Именно врачи популяризировали и пропагандировали коварного убийцу — опиум, получаемый из некоторых сортов мака. Выделяющийся из надрезанных недозрелых коробочек сок сначала похож на молоко, но затем темнеет, густеет и становится коричневым. Для очистки от примесей опиум-сырец варят в кипящей воде и фильтруют, пока жидкость не становится прозрачной. Затем его выпаривают на медленном огне и высушивают на солнце до консистенции пластилина. Скатанные из него шарики употребляют для курения.

Ученые считают, что именно опиум был самым древним опьяняющим напитком, открытым людьми еще до их знакомства с алкоголем. У древних шумеров существовала идеограмма, обозначавшая опиумный мак как «растение радости». В Египте его применяли в лечебных целях: в одном фиванском папирусе перечислено около семисот рецептов с добавлением опиума, в том числе седативных для беспокойных детей. Опиум упоминается в «Одиссее» Гомера как снадобье, от которого «проходят горе и гнев и приходит забвение бедствий». Плиний Старший писал, что римляне использовали опиум для лечения слоновой болезни, карбункулов, заболеваний печени и укусов скорпионов. В трудах врача Галена описывается употребление опиума римским императором Марком Аврелием, который, однако, жестко контролировал дозу и мог, если нужно, ее уменьшить.

Арабские, греческие и римские врачи понимали, что существовала опасность отравления. Один из них во II веке до н. э. описывал бессознательное состояние людей, выпивших слишком много опийной смеси: глаза у них закрыты, зрачки неподвижны, появляется обильное потоотделение, щеки бледнеют, губы распухают. Мышцы лица расслаблены, дыхание затрудненное, слабое и холодное. Побледневшие ногти и заострившийся нос нередко являются предвестниками смерти. Врач рекомендовал принимать неотложные меры: привести человека в сознание пощечинами, криками или трясти его, пока он не придет в себя. Главное — чтобы он очнулся от смертельного сна.

Страшный вред наркотика видели и те, кто подолгу бывал на Востоке. Путешественник XVII века Жан Шарден так описывал сбор опиума в Персии: «… хотя в других странах растет множество сортов мака, ни в одной другой местности они не дают столько крепкого сока. Это растение высотой чуть более метра с очень белыми лепестками, созревающее в июне, когда из него, надрезая головку, собирают сок. Персы из суеверия делают двенадцать надрезов в память о двенадцати имамах — три насечки, одна за другой, маленьким инструментом с зубьями, как у расчески. Из головки выделяется вязкий, густой сок, который собирают на рассвете, перед восходом солнца. Этот сок обладает такой силой, что люди, его собирающие, кажутся восставшими из могилы мертвецами, они мертвенно-бледны, худы и трясутся, словно их вот-вот разобьет паралич».

В Европу опиум попадал через испанских и португальских купцов, а также через торговую компанию, носившую названия «Левантийская»: Левантом называли страны Малой Азии, Аравии и севера Африки. Сначала его употребляли в виде таблеток как снотворное, обезболивающее и успокоительное средство, затем стали разводить в винном спирте.