Книга Пыли. Тайное содружество - Филип Пулман

Собачонка придушенно заскулила и попыталась отползти от Лиры, спрятаться под пальто своего человека. При виде такой несамостоятельности, такой болезненной жажды внимания Лире стало тошно. Она закрыла глаза и притворилась спящей. Возле стойки бара, кажется, вспыхнула ссора – кто-то повысил голос, но слов Лира не разобрала: говорили по-валлийски. Потом все снова стихло.

– Тут что-то неладно, – громко заявил ее толстый сосед, явно обращаясь не к Лире. – Черт знает что!

Лира открыла глаза и увидела, что люди начали оборачиваться. Все скамейки были забиты путешественниками: кто просто сидел, кто спал, кто ел или выпивал. Под ногами мерно рокотал двигатель, и на этот звуковой фон накладывался еще один – шум ветра и волн, доносившийся снаружи. Но были ясно слышны и разговоры сидевших вокруг, и смех из-за стойки бара. Однако голос соседа Лиры перекрыл все эти звуки:

– Говорю вам, тут что-то неладно! С этой девушкой… что-то не так!

Его деймон завыл высоким дрожащим голосом, от которого у Лиры по спине побежали мурашки. Теперь уже все ближайшие соседи уставились на Лиру, а женщина, спавшая слева от нее, завозилась и зашлепала губами.

– Мой деймон у меня под пальто, – сказала Лира. – Он плохо себя чувствует. И вообще, это не ваше дело.

– Ну нет, так не пойдет. Я так думаю, что деймона у вас вовсе нет. Моя Бесси в таких вещах не ошибается.

– Ничего подобного! Моему деймону нездоровится. И я не стану его беспокоить только потому, что вы думаете всякую чушь.

– Не смейте говорить со мной в таком тоне, юная леди! Я этого не потерплю. В таком состоянии, как вы, находиться в общественном месте не положено. С вами что-то неладно.

– Да что с ней такое? – спросил мужчина со скамьи напротив. – Чего вы раскричались?

– У нее нет деймона! И я тут ей объяснить, что в таком состоянии нельзя выходить на люди! Это очень, очень плохо…

– Это правда? – уточнил другой пассажир, а его деймон-грачиха взлетела ему на плечо, захлопала крыльями и громко закричала.

Лира поняла, что он обращается к ней.

– Конечно, неправда, – ответила она со всем спокойствием, на какое только была способна. – Как бы я вообще жила без деймона?

– Ну и где же он тогда? – спросил первый.

– Не ваше дело, – повторила Лира, уже всерьез обеспокоенная вниманием, которое привлек к ней нелепый инцидент.

– Людей с такими уродствами нельзя допускать в общество! – заявил толстяк, а его собачонка снова взвыла. – Да вы сами посудите, юная леди: вы пугаете людей! Неужели вам самой не стыдно? Для таких, как вы, есть специальные заведения…

Рядом заплакал ребенок; мать испуганно подхватила его на руки и отодвинулась подальше от рюкзака Лиры, словно тот был заразный. Деймон ребенка стремительно менял форму, превращаясь из мышки в птицу, из птицы – в щенка и снова в мышку, цепляясь за ребенка, но каждый раз падая на пол, от чего оба вопили все громче, пока наконец мастиф, деймон матери, не схватил детеныша за шкирку и не встряхнул.

Лира крепче сжала рюкзак и попыталась встать, но сосед схватил ее за рукав.

– Пустите! – потребовала она.

– Э, нет, милочка! Так дело не пойдет! – Толстяк огляделся вокруг в поисках поддержки и увидел по лицам окружающих, что многие уже на его стороне. – В таком виде расхаживать нельзя, – продолжал он, явно уже обращаясь не к ней одной, а вещая на публику. – Вы пугаете детей. Вы – угроза общественному порядку! Так что сейчас вы пойдете со мной, и я вас передам кому следует…

– Не волнуйтесь, все под контролем, – внезапно раздался мужской голос с валлийским акцентом. Лира подняла голову и увидела двоих из той компании у бара – спокойных, уверенных, чуть раскрасневшихся… возможно, подвыпивших. – Мы о ней позаботимся. Передайте ее нам и ни о чем не беспокойтесь.

Толстяку явно не хотелось терять место в центре внимания, но валлийцы были моложе и сильнее. Пришлось ему отпустить Лирин рукав.

– Вы пойдете с нами, – сказал один валлиец с таким видом, словно ему никогда в жизни никто не отказывал в повиновении. Лира неуверенно посмотрела на него и не сдвинулась с места. – Идемте, – повторил он.

Второй смотрел на нее оценивающе. Ждать поддержки было неоткуда. Все лица вокруг – замкнутые, холодные, равнодушные и даже полные неприкрытой ненависти. Все деймоны испуганно жмутся к своим людям, чтобы те защитили их от ужасного, противоестественного существа, которому хватило наглости расхаживать у всех на глазах без деймона. Переступая через ноги, сумки и чемоданы других пассажиров, Лира двинулась следом за валлийцами.

«Неужели всё? – пронеслось у нее в голове. – Так быстро? Нет, я не сдамся! Я буду сражаться, как только выйдем наружу». «Малыш»-пекеньо прятался у нее в левом рукаве: быстро выхватить его правой рукой будет нетрудно, и куда придется первый удар, Лира уже знала – в висок второму валлийцу. Как только они выйдут из салона и закроют дверь.

Они шли под нарастающий ропот пассажиров и сдержанные, но одобрительные кивки валлийцев, оставшихся у стойки. Все прекрасно понимали, что эти двое собираются с ней сделать. И никто не возражал. Лира только успела нащупать рукоять дубинки – и вот они уже снаружи, на холодном ветру. Дверь в салон с грохотом захлопнулась за ними.

Палуба была мокрой от дождя и брызг пены, паром раскачивался на высоких волнах, ветер бил в лицо. Лира выхватила из рукава дубинку… и замерла.

Двое валлийцев отступили от нее, подняв руки и всем своим видом показывая, что не желают ей зла. Их деймоны – барсучиха и канарейка – сидели спокойно и мирно, одна – на палубе, другая – на плече своего человека.

– Не бойтесь, мисс, – сказал тот, что повыше. – Надо было просто вывести вас оттуда, вот и все.

– Почему? – спросила Лира, радуясь, что хотя бы голос у нее не дрожит.

Второй валлиец достал что-то из кармана. Лира узнала бархатный мешочек, в котором хранила алетиометр, и покачнулась, словно от удара.

– Что это значит?.. Как?..

– Когда вы вошли в салон, мы заметили, как один тип сунул руку вам в рюкзак и что-то вытащил. Быстро, да так ловко, что вы и не почувствовали. Мы подождали, пока вы сядете, а потом потолковали с вором. Он попытался нам голову морочить, да быстро сдулся. Мы у него отобрали эту штуку, а тут как раз этот придурок со своей брехливой собачонкой стал на вас бочку катить, ну мы и решили убить двух зайцев разом.

Лира взяла у него мешочек и развязала тесьму. Блеснувшее золото и знакомая тяжесть на ладони ее успокоили: с прибором все было в порядке.

– Спасибо, – сказала она. – Огромное вам спасибо!

Канарейка, сидевшая на плече того из двоих, который был повыше, заговорила по-валлийски:

– Duw mawr, dydi hi ddim yn ddewines, ydi hi?[8] Человек кивнул и посмотрел на Лиру: