Тайна Ольги Чеховой - Нина Воронель

— Мы должны выработать условный язык и условные места встреч и укрытий. Я все продумала. Сначала я помогу тебе вытащить Вилли из лагеря для военнопленных, я уже узнала, где он. А как только он вернется, вы должны уехать в западный сектор, чтобы вас не могли сделать заложниками.

— До такой степени?

— Ты даже не можешь себе представить, до какой степени! Человек, вчера всесильный, завтра может исчезнуть навсегда, и его изувеченный труп даже жена не сможет опознать!

— Но это страшно! И никуда от них нельзя сбежать?

— Тебе, я надеюсь, можно, а мне нельзя! Пока, во всяком случае. Давай договоримся: если я звоню тебе и говорю, что моя собака заболела и я хочу, чтобы ты отвезла ее к ветеринару, — не удивляйся. Значит, я хочу срочно с тобой встретиться. А о месте встречи я сообщу через какое-то время, как только осмотрюсь.

— Ты хочешь сказать, что они прослушивают наш телефон?

— И телефон, и дом, и машину.

— Какую машину? Машины же нет!

— Пока нет, но скоро будет, и надеюсь, даже две — у меня, и у тебя.

— Ты же говоришь, что ты их боишься!

— Чем больше боюсь, тем больше постараюсь от них получить, пока у меня есть какая-то власть!

— Ну, мать, я всегда знала, что ты королева экрана, а ты настоящая королева в жизни!

Похоже было, что Оленька неплохо смазала маслом кусочек сыра в своей мышеловке. Особенно отличилась она, когда русский солдат попытался украсть ее машину — она увидела это из окна и выстрелила в него из пистолета, хотя по инструкции частным лицам владеть огнестрельным оружием не разрешалось. Очевидно, для Ольги Константиновны Чеховой было сделано исключение. Оленька нередко наведывалась в Карлхорст, где размещалось командование контрразведки германского отдела СМЕРШа. Входила, постучавшись, но без доклада, и сразу приступала к делу. Она добилась поставленной цели: освободила из английского плена мужа Адочки, Вилли Руста.

Устроив судьбу своей дочери, Оленька задумалась о том, как устроить свою. Ее жизнь в роскошном доме, реквизированном у бывшего нацистского преступника, вызывала много слухов и неприязненных толков. Однажды, когда Оленька шла по улице, к ней подбежала незнакомка и плюнула в лицо. Но одна несдержанная девушка, верная идеалам нацизма, погоды не делает, зато мировая пресса создает международное общественное мнение.

В октябре 194 года в лондонской газете «Пипл» была напечатана сенсационная статья Вилли Фришхауэра «Шпионка, которая вертела Гитлером», где были собраны все одиозные слухи об Ольге Чеховой. «Знаменитая актриса живет теперь в замке в восточном пригороде Берлина, на полном содержании русских. А при нацистском режиме она так очаровала Гитлера, что генералы обращались к ней, когда хотели получить для своего полка или дивизии какое-нибудь новое оружие». Фришхауэр представил Оленьку неким симбиозом Маты Хари и мадам Помпадур, которая своим карандашиком, усыпанным бриллиантами, записывала военные тайны, чтобы при помощи своего шофера отправлять их в Москву. Очень быстро статья была перепечатана берлинской газетой «Курьер».

Узнав о публикации, Оленька явилась в Карлхорст к сменившему Вадиса генералу Зеленину и потребовала опубликовать ее ответ на клеветнические измышления. Особенно возмутило ее заявление, что генералиссимус Сталин лично наградил ее орденом Ленина. Ложь состояла в том, что Сталин действительно наградил орденом Ленина, но тетю — тезку Оленьки, Ольгу Леонардовну Книппер-Чехову, в честь ее семидесятипятилетия.

— Я никогда не имела чести лично видеть генералиссимуса Сталина, а мое влияние на Гитлера сводилось к тому, что я посещала его вместе с другими актерами во время официальных приемов. Шофера у меня не было последние шесть лет, потому что министр пропаганды Геббельс отобрал у меня машину, желая, чтобы я ходила пешком, как все простые люди.

Берия и Абакумов, конечно же, получили информацию о случившемся инциденте, но никаких указаний по этому поводу от них не последовало.

«Курьер» напечатал опровержение Ольги Чеховой с припиской, что газета уважает любимую актрису.

А годы шли, и нужно было как-то организовывать свою жизнь, что было непросто при полном отсутствии кинопромышленности. В 1948 году на экраны Германии вышел один-единственный фильм «Храм Венеры», снятый и смонтированный в начале 194-го. Чтобы поддерживать профессиональную форму и вообще, чтобы продолжать жить, Оленька стала ставить маленькие спектакли, в основном из русской классической литературы, и даже открыла собственный театр, в котором главные роли играла ее дочь Адочка. Не совсем ясно, куда исчез ее молодой друг Альберт, но в дальнейших довольно отчаянных сценариях ее жизни он, очевидно, уже не участвовал. Зато время от времени приезжал из Москвы ее приятель, Виктор Семенович, которого она по давнему обещанию всякий раз приглашала к себе в гости.

Так прошло несколько лет: жизнь как бы текла по привычному руслу, не обещая ничего хорошего, но и ничего плохого. И Оленьку даже перестала волновать уверенность в том, что симпатичная русская горничная Настя приставлена к ней Конторой и сообщает своему начальству обо всех подробностях ее жизни. И все-таки на душе было неспокойно.

В конце 1949 года отношения между советской и американской администрациями заметно обострились, все больше русских солдат появлялось на улицах и подземных переходах между восточной и западной зонами Берлина. И настал день, когда Оленьку не пропустили в западный сектор на репетицию, несмотря на то, что она предъявила свой до сих пор безотказно действующий пропуск. Не оставалось ничего другого, как ехать в Карлхорст выяснять отношения.

Ей показалось немного странным, что ее появлению там словно бы не удивились, хотя она не договаривалась заранее о своем приезде. Правда, к генералу Зеленину ее не впустили, сославшись на то, что он занят на срочном совещании, зато предложили пройти к полковнику Задорожному. Это имя Оленька слышала впервые и потому даже с некоторым интересом постучала в указанную дверь. А войдя, потеряла дар речи: перед ней за столом полковника Задорожного сидел Курт Вернер!

— Курт? Ты!? — прошептала она. — Жив?

— Сам удивляюсь, — ответил он, и тут Ольга заметила, что на его руке недостает двух пальцев, а левая щека изуродована кривым шрамом. Не успела она выдохнуть естественный вопрос, Курт прижал палец к губам и поправил:

— Теперь уже не Курт, а Сергей Николаевич Задорожный, прошу любить и жаловать. А зачем ты примчалась сюда?

— Да вот меня на репетицию не пропустили, в Шарлоттенбург.

— А-а, в западный сектор! У нас там некоторые осложнения. Но это ненадолго.

И с этими словами он протянул Оленьке заранее заготовленную записку, пальцем указывая спрятать ее в карман. Она так и сделала — Ольга доверяла Курту, ведь ее связывали с ним несколько лет тайных отношений во время нацистского режима.

— И все опять наладится?