Хивинские походы русской армии - Михаил Терентьев

Киргизы так усердно служили в этом случае, что батальон, несмотря на бураны и морозы, доходившие до -30°, ехал от Орска, не отступая от маршрута. В этом отношении киргизы перещеголяли русских, потому что в промежутке между Оренбургом и Орском батальон встречал постоянные задержки в казачьих станицах вследствие отсутствия полицейских и всяких других властей на пути следования, чрез что лошади выставлялись несвоевременно.

19 февраля стрелки вступили в Казалинск, оставив в попутных фортах только 3-х больных и сделав менее чем в месяц переезд в 1005 верст по степи!

Войска выступили, согласно маршруту, после торжественного молебствия, совершенного самим епископом. 13 февраля — первый эшелон из артиллерийского транспорта и местной артиллерийской команды; 14-го — второй, из 2-х сотен казаков и конной батареи; 15-го — третий, из 2-х рот 1-го Оренбургского линейного батальона; 16-го — четвертый, из 2-х рот 1-го Оренбургского линейного батальона.

Артиллерия состояла из четырех полупудовых мортир, двух 4-фунтовых пушек и 6-ти ракетных станков. Пехота и пешая артиллерия, на подводах, двинута была чрез Илецкую защиту на Ак-Тюбе, а казаки с конной артиллерией вдоль р. Ховды.

24 февраля выступили из Уральска 3 сотни казаков Уральского войска; наконец, из Орска с 20 по 25 февраля выступило также четыре эшелона (по две сотни или по две роты) через Ак-Тюбе. Вышли все 5 рот 2-го Оренбургского линейного батальона и 4 сотни Оренбургского казачьего войска. Все шли к Эмбенскому посту, откуда к западному берегу Аральского моря до мыса Урге, куда должны были придти к 1 мая.

Глубокие снега, морозы, бураны и разбитая обозами дорога, представлявшая цепь ухабов, точно соединились еще раз, чтобы выручить Хиву из беды неминучей, но несмотря на все это, войска прибыли на Эмбенский пост 18 марта, не постудив ни одного человека и только с 45-ю больными. Транспорты с артиллерийскими и интендантскими тяжестями испытывали иногда неодолимые затруднения; по целым часам сидели они на каком-нибудь ухабе, изнурили лошадей и верблюдов до того, что большую часть тяжестей пришлось оставить на дороге… Едва-едва они были собраны и доставлены на Эмбу к концу марта, вместо 10-го числа.

Сами войска сознались, что успешным движением своим они обязаны усердию и заботливости Кирилов, которые выставляли на всяком ночлеге даже больше кибиток, чем было назначено, сена накладывали на пол до полуаршина, а сверху застилали кошмами и отказались от платы. Мало того, во время особенно холодных или бурных ночей размещали эшелон по аулам или в собственных землянках. Волостные и аульные старшины постоянно шли с отрядами и транспортами, и когда сани с тяжестями останавливались в сугробах от изнурения лошадей и верблюдов, припрягали к ним своих, не соглашаясь брать за это никакого вознаграждения. Такое поведение людей, еще недавно волновавшихся из-за нового положения, указывает, конечно, на известную перемену в их образе мыслей и должно быть поставлено в заслугу деятелям народного управления, но прежде всего и ближе всего надо воздать должное самим киргизам. Генерал Крыжановский обратился к министру внутренних дел с просьбой испросить Высочайшее соизволение на объявление Царского «спасибо» киргизам тех волостей и аулов, которые содействовали успешному движению отрядов. Кроме того, наиболее отличившихся усердием и энергиею, а также и некоторых чинов уездных управлений представить к наградам. Ходатайство это было уважено, и «царское спасибо» разнеслось по степи, как справедливая награда народу, делившемуся и кровом, и теплом, и запасами с нашим солдатом.

Первый эшелон с тяжестями и три орских эшелона опоздали против маршрута от одного до трех дней. Прибывшие на Эмбу части, за исключением 1-го Оренбург, линейн. батальона, размещены были на правом берегу в кибитках (14 на роту, сотню и батарею). Роты 1-го батальона поместились в конюшне, приспособленной для жилья, но от вони вскоре переведены в кибитки.

Люди вынесли поход превосходно. Больных всего 44 чел., из коих в 1-м батальоне было до 21, да и то семеро из них схватили где-то сибирскую язву, не имеющую ничего общего с трудностями похода. Между офицерами и солдатами встречалось воспаление глаз от резкого света в снежных степях и дыма от костров в кибитках. Для охранения тыла отряда и предупреждения беспорядков в степи сделаны были следующие распоряжения: а) на Саме, как центральном пункте между Каспием и Аралом, поставлен наблюдательный пост из 1 сотни и 1 роты; б) на Джебыске, для закрытия орско-казалинского тракта, оставлена 1 сотня; в) в распоряжение начальника Иргизского уезда, для наблюдения за Мугоджарами и Барсуками, дана 1 сотня. Кавалерийские части составлялись из полусотен, назначенных на смену или смененных в укреплениях Нижне-Эмбенском, Уильском, Ак-Тюбе и Тургае.

В ожидании выступления с Эмбы, замедлившегося за недостатком в срок верблюдов, люди говели, занимались ученьями, гимнастикой и стрельбой, чтобы только не засиживались на месте.

Для конвоирования запасов сделаны были следующие распоряжения: в Эмбенском посту оставлена сотня, которая препроводит тыльный запас до Каратамака. На этом пункте она останется, сдав транспорт другой сотне, которую здесь для того оставит отряд и которая отведет транспорт в Ургу. На Урге транспорт перегружается на верблюдов, оставленных отрядом, и следует к войскам, под прикрытием 1 роты, 2 сотен и 2 орудий. Сотня, прибывшая с Каратамака, конвоирует своих верблюдов назад.

Начальником отряда назначен был генерал-лейтенант Веревкин; начальником штаба, он же начальник пехоты Генерального штаба полковник Саранчев; начальником кавалерии состоящий при генерал-инспекторе кавалерии полковник гвардейской конной артиллерии Леонтьев; начальником артиллерии — полковник Константинович; начальником инженерной части — капитан Красовский; завед. интендантской частью — капитан Эсмонтов. Все эти капитаны и полковники пользовались правами начальников дивизий, а, например, «дивизия» Красовского состояла из одного прапорщика и 4 унтер-офицеров, а «дивизия» Эсмонтова — из 2 чиновников, одного писаря и нескольких вахтеров! Сам Веревкин получил права командира отдельного корпуса. Аудиторов ему не назначили ни единого.

Веревкин получил от Крыжановского инструкцию, одобренную предварительно военным министром. Согласно инструкции, Веревкин должен был: во-первых, употребить все меры, чтобы отряд достигнул пределов Хивинского ханства (примерно уроч. Урге) в половине апреля; во-вторых, в случае нужды действовать самостоятельно; в-третьих, не вести никаких переговоров с неприятелем; в-четвертых, не останавливать своих действий в ожидании приказаний от генерала Кауфмана, даже если бы хивинцы соглашались на все наши требования. Считаем нелишним привести здесь извлечение из инструкции касательно этого важного обстоятельства, в видах уяснения вопроса о том, имел ли Веревкин право взять Хиву, так сказать, между глаз туркестанского отряда?

«Если бы обстоятельства принудили вас, — говорит инструкция, — действовать самостоятельно, а между тем никаких сведений о прибытии войск туркестанских и никаких приказаний от генерал-адъютанта фон Кауфмана вами получено не было, то предоставляется вам… сделать наступление к г. Хиве и в случае надобности занять его».