Сказки темного города. Триплет - Наталиса Ларий

Рассэл смотрел на меня и едва уловимо улыбался. Затем вздохнул и проговорил:

– Ты так веришь во все это? Ты веришь в то, что спустя годы между людьми могут быть такие отношения? Когда кровь закипает от прикосновения, когда хочешь засыпать и просыпаться с одним и тем же человеком. Ты веришь во все это?

– А ты, я вижу, нет.

– Нет, я не верю.

– А знаешь почему? – вздохнула я, смотря на него так, словно это я была на порядок старше него и это он ничего не смыслил в жизни.

– Почему?

– У тебя не было примера такого. Твой отец не является эталоном нравственности. Михаэль вкратце рассказывал нам о свите Асмодея, в которой состоит твой отец. Брат тоже далек от понятия, что такое «любовь». Вокруг с самого детства – люди без души, которыми движет лишь низменная страсть. Будь рядом твоя мама, она бы, я уверена, привила бы тебе человеческие качества. Это же так прекрасно, любить, верить, надеяться! Как без этого можно жить? Ведь чувства дают нашей жизни заиграть яркими красками. Вот, посмотри на меня. Меня притащили сюда с мешком на голове, чуть не убили кинжалом, потом подстрелили арбалетом, потом насильно заставили выйти замуж, потом избили плетью и посадили в камеру. И что я? Что мне дает силы? Почему я не ненавижу всех и вся вокруг? Потому что во мне теплится вера и надежда на то, что эти серые глаза, видевшие на своем веку только жестокость и приземленность, если не учитывать те годы, которые ты провел со своей матерью, увидят еще что-то более прекрасное, чем та тьма, которая находится вокруг них. Что та капелька души, тлеющая в тебе, научится любить и больше не захочет жить без этого чувства. Я правда верю во все это. Изначально ведь природа нефилимов – ангельская. Падший – это твой отец. Это его выбор. У тебя же должен быть свой выбор. То, что тебя в свое время ломали и добились того, каким ты стал – это не выбор. Это навязанное все, Рассэл. Я держу протянутую тебе руку, а твой выбор – взять ее или идти своей, отличной от моей, дорогой. Я знаю, что выберусь рано или поздно отсюда. А когда выберусь, то хочу, чтобы ты покинул вместе со мной эти холодные стены, где нет места тому, что мы, люди, зовем словом «любовь». Любовь как страсть в ее волнующем упоении, любовь как вера в лучшее, любовь как желание нести прекрасное.

Я говорила все это, внимательно наблюдая за мужчиной, смотря в его серые глаза и видела, что пускай и не смогла его пока переубедить, но, по крайней мере, внесла в его душу сомнения. А это уже было хоть что-то. Рассэл ничего мне не ответил, только притянув к себе, поцеловал в макушку.

– Когда приедет твой отец? – решив, что на сегодня для него достаточно моих нравоучений, спросила я, сменив тему.

– Завтра, – нахмурившись ответил Рассэл.

– И к чему мне быть готовой?

– К тому, что такие мысли тебе лучше не излагать вслух, пока он здесь, – многозначительно ответил мужчина.

– Не буду, не переживай. Бегаю все как колокольчик, надо прекращать это, – усмехнулась я.

– Ну, ты колокольчик тот еще, скажу я тебе, – хмыкнув проговорил Рассэл.

– Ты сам сказал, что не любишь скучных женщин. Чего жалуешься теперь? – спросила я, расшнуровывая на себе корсет и нежно целуя мужчину в губы.

– Хелависа, что ты делаешь? Ты хочешь, чтобы я взял тебя прямо здесь? – удивился Рассэл.

– А чем тебе не нравится такая затея? За деревьями нас не видно, стоны наши, я думаю, уже никого не удивят, уже все всё слышали. Так что смысла стесняться не вижу, – прошептала я, расстегивая застежку на его кожаных штанах.

– Вижу ты уже сейчас решила освободить чертовку в себе, – возбужденно ответил Рассэл, зарывшись своей ладонью в мои волосы.

– Нет, я хочу тебе показать, что свет ничем не уступает в страсти тьме, а может и даст ей фору, – с подтекстом проговорила я, вонзая свои ногти ему в плечи в тот момент, когда он вошел в меня.

Поцеловав мужчину я, крепко обхватив его ногами и смотря ему в глаза, в считанные минуты заставила его стонать от наслаждения. В тот момент, когда меня накрыло удовлетворение и я выгнулась, издавая животный стон, из-за угла садовой беседки прямо к нам вышел высокий молодой мужчина с огромными черными крыльями за спиной, поодаль же от него показалась молодая женщина в черномтемном костюме, с ярко накрашенными губами, и еще один мужчина в черном костюме. Рассэл, еще не оправившийся от страстной схватки, не заметил их, поскольку сидел к ним спиной. Я же смотрела прямо на эту процессию, едва унимая свое возбужденное дыхание. Мужчина смотрел прямо мне в глаза, которые я прищурила, пытаясь выдержать этот тяжелый взгляд черных глаз. Передо мной был Дизраэль, правая рука Асмодея, отец Рассэла и Архаэля. Так мы смотрели друг на друга всего несколько секунд, но мне этого времени хватило, чтобы понять, кто главный противник на пути моего света. Это было что-то невиданное доселе для меня. Это была не темная сила, это была черная дыра. Кроме всего прочего, мужчина был настолько красив, что я поняла, почему многие женщины теряли разум от этих чистых павших. Его черные волосы и глаза давали непередаваемый контраст с его белоснежной кожей, под которой играли стальные мышцы, очертания которых было видно даже сквозь кожаную одежду. Огромные черные крылья за спиной переливались под лучами солнца, создавая неописуемую картину своим великолепием. Этот падший ангел быт эталоном мужской красоты в нашем бренном мире. Но от него исходил такой ужасающий энергетический холод, зыбкий, пронзающий каждую клеточку моего тела, почувствовав который я невольно вздрогнула. Увидев его, я испытала еще какое-то непонятное для меня чувство. Это было удовлетворение от того, что наконец-то встретила то, ради чего меня привела сюда моя судьба. В моих венах прямо-таки закипело что-то доселе спавшее внутри, и я почувствовала, что во мне просыпается постепенно то, что до недавнего момента просто периодически давало мне знать о себе лишь тихими отголосками.

– Хелависа, что такое? Ты вся прямо горишь! – спросил Рассэл.

Я не ответила, но проговорил Дизраэль:

– Когда закончите, мы ждем вас в замке.

Нервно тряхнув своими крыльями, он развернулся и пошел прочь, уводя за собой еще одну мою проблему, Карру, у которой на лице за то короткое время, пока она наблюдала за нами, промелькнула огромная вереница чувств, на которые был способен демон.

– Лучшего способа познакомиться с твоим отцом просто невозможно было придумать, – в ужасе проговорила я, приводя себя в порядок.

– Не переживай, он не щепетильный в таких вопросах, – усмехнулся Рассэл. – Думаю, ему наоборот доставило удовольствие то, что у нас все развивается так, как ему нужно.

– Один плюс во всем этом, – сухо ответила я.

– Какой? –удивившись спросил Рассэл.

– Тебе не придется объясняться с той черноволосой женщиной с бешеным блеском в глазах, именуемой Каррой, поскольку она все и так уже поняла.

Рассэл ничего не ответил, и мы пошли в замок. Идя гулкими коридорами, я все думала о Дизраэле. Было так странно увидеть ту силищу, которая противостоит светлому проявлению божественной силы и пытается все в нашем мире перевернуть вверх дном. Меня не покидало чувство, что меня занесло совершенно не туда, куда надо. Что могла я, маленькая капелька какой-то не набравшей мощи силы, сделать против огромной волны разрушающего воздействия? Да абсолютно ничего. Подходя к главному залу, я услышала скуление волчицы и остановилась, в ужасе посмотрев на Рассэла, затем стремглав бросилась в комнату и застыла от увиденной картины. Дизраэль держал мою серую малышку за шкурку и спокойно спрашивал всех собравшихся в зале людей: