Самвел - Раффи

Священной долине Евфрата словно судьбой было предназначено служить местом мученичества. Здесь мученически погибли Восканяны и Сукиасяны. Здесь, подобно тому, как Моисей Израиля скрывался в глубине горы Набау, Моисей Армении – Григорий Просветитель таился в темных пещерах горы Нпат. С древнейших времен эта долина служила местом кровавых религиозных столкновений. Начиная с убийства верховного жреца Мажана вплоть до последних казней, совершенных Шапухом, долина каждый раз орошалась кровью мучеников.

Музыканты заиграли в трубы и ударили в тимпаны. Эти звуки еще больше возбудили слонов. Они пустились в бешеную пляску. В это время персидские палачи в красных одеждах подвели к слонам пленных – взрослых и детей – и группами расставили перец ними. Свирепые слоны начали ужасную игру со своими жертвами. Подхватив несчастных с земли своими страшными хоботами, они, как мячи, подбрасывали их высоко в воздухе. Те падали на землю с жалобными стонами. Слоны подхватывали их снова, вращали в воздухе и опять изо всей силы швыряли о землю. Эта адская забава продолжалась до тех пор, пока несчастные не лишались сознания. Тогда слоны принимались топтать их ногами и раздробленные, окровавленные тела, как куски ваты, вновь подхватывали хоботом и швыряли в реку. Печальный Евфрат постепенно наполнялся трупами, и его прозрачная, чистая вода окрасилась кровью. Так тысячи человеческих существ были растоптаны слонами.

Это видел Шапух из своего шатра. Это видели Меружан Арцруни и Ваган Мамиконян, находившиеся с ним. И это зрелище развлекало их больше, чем слонов.

– Куда попадут осужденные: в ад или в армянский рай? – спросил царь царей со злой усмешкой.

– Они уверены, что попадут в рай, – смеясь отвечал Меружан.

– Эти глупцы радуются, когда им приходится умирать за религию, – вмешался Ваган Мамиконян.

– Ничего, наши слоны ведь не устанут от совершения казни над такими, – сказал царь царей. – А нашим богам весьма приятна их кровь. Клянусь светлым ликом моих предков, клянусь священным именем Ормузда, я не пощажу ни пола, ни возраста, ни звания, и всякий – будь то родовитый или простолюдин – будет наказан за сопротивление нашей воле, ибо мои слова – это воля могущественных богов.

Так говорил царь царей, и его страшный голос сотрясал шатер.

В это время недалеко от места чудовищной пляски слонов готовилось другое злодеяние. На площадь спешно волокли повозки с какими-то подвижными машинами. На каждой из них возвышался остроконечный длинный шест. Издали это множество повозок с железными остриями походило на стоящие у пристани лодки с вонзающимися в небо мачтами. Когда повозки были установлены на площади, приступили к адскому делу.

Среди пленных было немало молодых знатных женщин и девушек – жен и дочерей тех нахараров, которые, узнав о приближении Шапуха и не желая ему покоряться, побросали свои замки и разбежались в разные стороны. Этих знатных женщин держали в особых палатках, недалеко от палатки Шапуха. Царские евнухи вошли к ним, раздели их донага и выстроили перед повозками с шестами длинными рядами на площади.

Это было отвратительное зрелище, изобретенное Шапухом, наглость и бесстыдство которого превзошли его жестокость. Скромные женщины и девушки принуждены были стоять обнаженными и завидовать в душе тем счастливцам, которые погибли под ногами слонов, мгновенно избавившись от зверств Шапуха. Многие из них не могли держаться на ногах: теряли сознание, падали на землю. Евнухи заставляли их подниматься. Другие, как безумные, рвали на себе волосы, царапали лица, били себя в грудь и, громко рыдая, кричали. Плеть евнуха опускалась на их голые тела, оставляя на них кровавые полосы. Тогда они умолкали…

Это было жестокое издевательство, тяжелое оскорбление, которым Шапух хотел унизить армянскую знать. Знатные женщины стояли обнаженные перед его войском. Воины обступили женщин густою толпой, глазея на них.

Явился мовпетан-мовпет54, окруженный своими магами в белых одеждах. Главный жрец остановился на площади, поднял руку и обратился к женщинам.

– Упрямство ваших мужей обрекло вас на эту позорную участь. Вы искупаете их грехи. Но велик царь царей и безмерно его милосердие: он дарует вам прощение и вернет вам прежнюю славу и почет, если вы покоритесь его повелению. Животворное солнце дает свет и тепло всему миру, все живое должно в благодарность преклоняться перед ним. Оно – источник жизни и света. Оно – источник всякого добра. Без него нет ни жизни, ни счастья, без него царствует темный мрак Агримана. Его светозарным подобием на земле пылает священный огонь Ормузда. Поклонитесь ему, и вы будете спасены. От вас, знатных женщин, мы должны ожидать больше всего, ибо за вами последует простой народ Армении. Если же вы, подобно своим мужьям, будете упорствовать в ваших заблуждениях, то вас ждет вот эта ужасная казнь, – он указал рукой на повозки с шестами. – Выполняйте волю царя царей Персии: велико его могущество и безгранично его милосердие!

– Пусть его могущество и милосердие погибнут вместе с ним! – закричали женщины. – Пусть его уделом будет вечное проклятие. Мы скорее готовы навсегда остаться пленницами и вынести любое наказание, чем подчиниться его воле и бесчестному требованию.

– Повторяю! – воскликнул мовпетан-мовпет, – пожалейте себя, пожалейте ваших детей! Ваши дети у вас на глазах будут растоптаны слонами, а вы будете присуждены к жестокой казни на шестах.

– Ничто не может поколебать нашу веру, ничто не испугает нас. Выполняйте злую волю злого деспота. Мы готовы!

Видя непреклонность разгневанных женщин, мовпетан-мовпет обратился к палачам и приказал:

– Начинайте!

Тогда подошли одетые в красное палачи и, точно злые волки набросившись на женщин, повели многих из них к повозкам и расставили на настилах. Утонченно сделанная варварская машина казни вызывала ужас. Железный шест, воткнутый в середину повозки, был подобно мачте укреплен канатами. Несчастных жертв поднимали на этих канатах вверх и насаживали на острый конец шеста, как на вертел. Не прошло и четверти часа, как площадь запестрела повисшими голыми трупами. Но сильнее смерти была та твердость, с какой эти отважные мученицы приближались к машине ужасной казни. Поднимаясь на нее, они считали ее дорогой к вечному блаженству. Храбрость женщин сокрушила самомнение надменного царя. Сидя в своем шатре, он видел их мучения, слышал их горькие стенания и, охваченный дьявольской злобой, бесновался, так как видел, что даже его неимоверная жестокость остается бесцельной, не оказывая никакого действия…

Он спустился вниз и вышел из шатра. За ним следовали Меружан Арцруни и Ваган Мамиконян. Вся знать, все придворные, стоявшие перед шатром Шапуха, пали ниц. Царь сел на коня и направился в стан своих войск. За ним ехали Меружан Арцруни и Вагам Мамиконян. Дальше следовали конные телохранители.

Царь и его конь сверкали золотом и драгоценностями. На лбу царского коня горел алмазный полумесяц. Обозрев войска, Шапух подъехал к тому месту, где совершалась казнь.