Триумф христианства - Барт Д. Эрман

Позднее Юлиан обвинял в этой резне Констанция II – и был, возможно, прав. Констанций первым после смерти Константина явился в Константинополь и принял командование армией, которая и совершила все убийства. Избавившись от соперников, трое сыновей Константина разделили империю: Констант стал править Италией, Северной Африкой и Иллирией, Константин II – Галлией, Испанией и Британией, а Констанций II – Фракией и восточными провинциями.

Сосуществовали братья не слишком мирно. В 340 году Констанций II попытался «отжать» у младшего брата Константа Италию, но погиб в бою. Десять лет спустя, в 350 году, сам Констант был убит узурпатором. Низвергнув узурпатора, Константин II остался единственным правителем. За четыре года до того он возвел своего двоюродного брата Галла в ранг цезаря, однако в 354 году казнил его, заподозрив в заговоре. Таким образом, всего через семнадцать лет после смерти Константина из четырнадцати его родственников-мужчин в живых остались двое: император и его молодой кузен Юлиан.

Вся эта кровавая борьба за власть выглядит, пожалуй, не вполне по-христиански. Однако, пока лилась кровь, лились и потоки золота из казны в церковные сокровищницы. Констанций II был пламенным, даже страстным защитником христианства. В отличие от своего отца, он склонялся к богословским взглядам ариан, осужденным на Никейском Соборе. В его царствование христианская Церковь переживала бурные времена; однако для наших целей интереснее то, что возрастала и вражда к язычеству. Констанций II приказывал закрывать языческие храмы и прекращать жертвоприношения.

Мы уже читали закон, изданный в 341 году: «Да прекратится нечестие, да будет положен конец безумству жертвоприношений» в соответствии с «законом покойного императора, отца нашего». Всякий, «кто совершает жертвоприношения… пусть испытает на себе соответствующее наказание и услышит незамедлительный приговор» («Кодекс Феодосия», 16.10.2). Закон 346 года точно определяет наказания: храмы «во всех городах и во всяком месте» должны быть «немедленно закрыты», и «доступ в них воспрещен». Жертвоприношения прекращаются. Всякий, кто осмелится приносить жертвы, должен быть «поражен карающим мечом», а «имущество его изъято в казну». Всякий проконсул или префект, не наказывающий нарушителей, «пусть будет так же наказан сам» («Кодекс Феодосия», 16.10.4). Позже, в 356 году, формулировки стали еще жестче: «Всякий, кто совершает жертвоприношения или поклоняется изображениям, да будет казнен» («Кодекс Феодосия», 16.10.6).

Законы эти относились не ко всей империи, а к отдельным местностям, и у государства не существовало аппарата насилия, способного обеспечить их выполнение. В результате они почти не действовали: в большинстве мест язычество продолжало существовать. Однако законы эти выражали волю императора и, конечно, не могли остаться незамеченными. Массовые обращения из язычества продолжались. Но вскоре в триумфальном шествии христианской Церкви случилась серьезная заминка – после смерти Констанция, когда на престол взошел его двоюродный брат Юлиан.

Во время «резни принцев» Юлиан, по-видимому, избежал смерти, поскольку ему было всего шесть лет[238]. Констанций II, как кажется, видел в нем своего возможного преемника и взял под опеку. Следующие восемнадцать лет он держал его при себе, подальше от чужих глаз и под постоянным надзором. Юность Юлиана прошла в изоляции; так же, в изоляции, он получил образование.

К 355 году серьезной проблемой для Рима стали набеги варваров на Галлию, однако Констанций II был занят обороной восточных границ, которым угрожали персы. Поэтому он назначил совершенно неопытного Юлиана цезарем и отправил разбираться с проблемами на Западе. В позднейших своих письмах Юлиан рассказывал, что никакой реальной власти так и не получил – только титул; но это, по-видимому, неправда. Пусть никакого военного опыта у него не было, зато Юлиан много читал и, как выяснилось, умел применять прочитанное на практике. Так, в борьбе с галлами он опирался на «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря – и не без успеха.

К концу 358 года военный талант Юлиана стал всем очевиден – и возбудил подозрения Констанция II, опасавшегося, что кузен захочет конвертировать свои успехи на поле боя в политические амбиции. Разрыв между ними произошел в 360 году. Констанция II все сильнее одолевали персы, а на Западе между тем положение заметно стабилизировалось. Поэтому Констанций приказал кузену перебросить к нему на Восток значительную часть армии – треть или даже половину. Солдаты западной армии, в большинстве своем галлы, были недовольны таким решением – и ответили на него тем, что провозгласили своего командира августом. Неясно, было ли это событие, как утверждал сам Юлиан, спонтанным и неожиданным или же он сам его и подготовил. В любом случае, как только об этом узнал Констанций II, о примирении уже не могло быть и речи. Оставалось одно – гражданская война. Юлиан двинул войска навстречу двоюродному брату; но тут вмешалась судьба – не успели две армии сойтись, как Констанций II умер, внезапно, в возрасте сорока четырех лет.

Первые полгода своего правления Юлиан провел в Константинополе, следующие бурные и нерадостные девять месяцев – в Антиохии, а затем выступил в поход против персов. В самом начале войны с персами он был убит, процарствовав всего девятнадцать месяцев. Однако эти полтора года были насыщены событиями – и особенно это касалось взаимоотношений христиан и язычников. Взойдя на престол, Юлиан объявил, что уже несколькими годами ранее обратился в язычество. (Само то, что он понимал язычество как единую «религию», в которую можно «обращаться», показывает нам, сколь многое изменилось за это время[239].) Одной из своих задач поставил он восстановление по всей империи традиционных языческих жертвоприношений. Для этого требовалось подавить бурно растущее христианское движение.

Нам неизвестно, почему именно Юлиан сделался таким страстным приверженцем языческих традиций. Известно лишь, что этот ученый молодой человек читал не только христианскую литературу: он жадно поглощал языческих классиков и всей душой стремился к тому миру, что они изображали. Возможно, оказал свое влияние и неудачный опыт общения с христианами: в конце концов, не кто иной, как ревностный христианин Констанций II, истребил всех его родственников!

Отчасти страстная преданность Юлиана делу язычества была вызвана уже знакомой нам мотивацией: сам он писал, что боги «вознаграждают нас за труды, если мы служим им неустанно»[240]. И Юлиан именно неустанно им служил. Едва взойдя на престол, он открыл языческие храмы, возобновил языческие обряды и провозгласил полную религиозную терпимость. Еще более этих положительных шагов по оживлению традиционной религии приобрели известность негативные меры, которыми он пытался удушить христианство. Юлиан не собирался преследовать христиан, бросать в темницы, делать мучениками. Он хорошо знал историю – и понимал, чем это может обернуться. Однако он отнял у христиан льготы и привилегии, дарованные его предшественниками, и обратил вспять некоторые их решения[241].