Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

— Геологи, так или иначе, придут, согласен, — парировал Уилсон, который больше всех был заинтересован в том, чтобы собрать коллекцию камней. — Но для этого мы должны их заинтересовать, показать, что здесь есть или могут быть ископаемые. Что здесь стоит искать то, что потом способно было бы не только компенсировать затраты на подобные экспедиции, но и пополнять казну империи.

— Вот что меня сейчас менее всего интересует, так это состояние казны империи. Да простят меня все монархи, прошлые и будущие нашей благословенной Великобритании.

— В корне непатриотическое высказывание, — повел подбородком Бауэрс. — Но общая направленность ваших мыслей мне понятна, сэр.

— Слава Богу, что хоть кто-то способен понять меня в этой хижине обреченных.

— Прекрасно сказано, сэр, — поддержал его Эванс. — Именно так — «хижиной обреченных» — и следует именовать эту злосчастную палатку. И коль уж мы тут продолжаем сидеть, то не пора ли нам позавтракать?

— Завтракать будем у подножия горы Беккли, — сказал лейтенант. — Так решил господин капитан первого ранга, — уточнил он, хотя подобного решения начальник экспедиции не объявлял.

Чтобы погасить эти минорные настроения, Скотт «протрубил» подъем и приказал продолжить спуск в низину. Теперь в постромках оказались только он и Бауэрс; ротмистр и Уилсон держались по обе стороны от санок, чтобы страховать их от падения, а, при необходимости, сдерживать или подталкивать. Что же касается унтер-офицера, то он следовал позади санок. Считалось, что в трудные минуты он должен толкать их, однако особо рассчитывать на него уже не приходилось. Большую часть пути он плелся, едва держась на ногах.

Завтрак и в самом деле они устроили себе почти у подножия горы Беккли, вершина которой чем-то напоминала днище перевернутого баркаса, один борт которого представал полуразбитым. Она оставалась покрытой толстой снежной шапкой.

Возможно, они прошли бы чуть дальше, за небольшой пригорок, но сильнейший, почти ураганный ветер заставил их убрать парус и укрыться в палатке, поставленной так, чтобы с одной стороны она была прикрыта обломком скалы, а с другой — санками. Полярников это не спасало, тем не менее создавалась хоть какая-то иллюзия защищенности.

Однако задерживаться здесь надолго нельзя было. И не только потому, что ветер не стихал. Скотт опасался, что погода может еще резче ухудшиться, поэтому старался использовать любую возможность, чтобы хоть немного сократить расстояние до следующего склада.

— Слушайте меня внимательно, — объявил он. — Я понимаю, что все мы нуждаемся в отдыхе.

— Опять отдых? — негромко возмутился Отс. — Мы должны идти в лагерю, к побережью. Мы должны идти до тех пор, пока у нас хватает сил.

— …Поэтому сейчас, — демонстративно не отреагировал на его выпад капитан, — мы обуваемся в горные сапоги с шипами и тащим нашу «хижину обреченных» вдоль западного склона Беккли, чтобы оказаться еще ниже, где не такие сильные ветры и более высокая температура воздуха. Кстати, напомню, что впереди нас ждет морена[55]. С геологической точки зрения эта местность представляет собой усеянную камнями равнину, продвижение по которой связано со множеством проблем. Но именно там мы наконец увидим настоящую землю, ощутим под ногами каменную почву, а глаза наши хоть немного отдохнут от снежной пелены и ледового глянца.

Уже при первом же спуске по каменистому склону Скотт смог убедиться, что решение переобуть полярников в «горнострелковые» сапоги с металлическими шипами и коротким голенищем оказалось правильным. Идти без них по каменистым наледям было бы очень трудно. Склоны представлялись достаточно пологими, но они следовали друг за другом, перемежаясь трещинами, осколками скал и просто валунами. И каждое из этих препятствий нужно было преодолевать медленно, упорно, со всеми возможными предосторожностями. Медлительность, с которой приходилось все это делать, нервировала, выводила из себя, физически и морально изматывала.

Вот почему, преодолев последний из таких спусков и оказавшись на каменистой равнине, они, не сговариваясь, прокричали каждый свое: «Виват!», «Мы спасены!», «Наконец-то мы можем здесь передохнуть». Причем все полярники настолько устали, что даже Отс не возражал против того, чтобы немедленно установить палатку. Еще и предложил место для лагеря — под уступом скалы, в хорошо защищенном от ветра месте, немного напоминающем незавершенный природой грот. Он нашел его в тридцати шагах от того места, на котором они решили сделать привал, и был очень доволен своей находкой.

— Ну, как вам этот райский уголок?! — спросил он, когда капитан и Бауэрс пришли вместе с ним, чтобы осмотреть местность.

— Лучшее место из всех, которые нам когда-либо удавалось находить в Антарктиде, — искренне признал Скотт.

— Единственное, чего здесь не хватает, так это… костра. Настоящего, большого костра. — Увлекшись этой мыслью, Отс даже присел так, словно и в самом деле оказался у разгорающегося костра, и потянулся руками к пламени.

— С ухой в котелке, — с той же мечтательностью поддержал его Бауэрс. — И танцами индианок.

— Ухи и индианок, джентльмены, не обещаю, но костер мы разведем, как только вернемся в базовый лагерь, — пообещал Скотт. — Соберем все, что способно гореть, и разведем.

Они тут же перетащили сани в «грот под скалой Отса», как назвал это место Уилсон, и все то время, которое уходило на установку палатки и подготовку обеда, фантазировали на темы костра в лесу, причем где-нибудь над рекой, в которой рыба сама просится в сети или на рыболовный крючок.

— Высота над уровнем моря 6260 футов, температура воздуха — минус восемнадцать градусов! — объявил Бауэрс, прежде чем они занялись своим запоздалым обедом.

— Неужели всего-навсего восемнадцать? — был поражен этим известием Уилсон. — Вы, лейтенант, не ошиблись?

— Я, понятное дело, не метеоролог, но предполагаю, что завтра температура повысится еще больше, — с видом знатока антарктического климата поведал Бауэр.

И в который уже раз капитан посмотрел на него с благодарностью и гордостью. Уж в ком в ком, а в кандидатуре Бауэрса при составлении полюсной партии он не ошибся.

После обеда, оставив Эванса на попечении Отса, капитан, Уилсон и Бауэрс вооружились молотком и геологическим топориком и отправились на охоту за минералами. Справа и слева от тропы, которую они прокладывали, виднелись невысокие отвесные скалы из песчаника, склоны которых под воздействием ветров приобретали самые необычные формы, порой настолько образные и замысловатые, что казалось, будто над ними кто-то потрудился со скульпторскими резцами.

Однако этими образами больше увлекались Скотт и Бауэрс, что же касается Уилсона, то он старался меньше любоваться красотами, а больше работать молотком и топориком, пополняя коллекцию, которую держал в своем вещевом мешке. Как раз в то время, когда, напрягая буйную фантазию, Бауэрс, входя в роль гида, растолковывал капитану смысл очередного «полотна природы», доктор вдруг закричал: